Драконьи горы. Наталья Владимировна Никанорова

к другой, проделывая все те трюки, которыми сегодня удивил его воспитатель. На последнем самом сложном, выходя из сальто, чтобы приземлиться на ногу на одной из колонн, с ужасом понял, что не рассчитал момент выхода и промахнётся мимо колонны, но та неожиданно выбросила перед собой голубоватый луч, на котором Илан спружинил, словно на батуте, ещё раз перекувырнулся в воздухе и на этот раз приземлился прямо на колонну. С благодарностью посмотрев на неё, мальчик уже хотел произнести слова признательности неведомой силе, что удержала его, как вдруг бок обожгла резкая боль.

      Глава 4

      Мальчик вскрикнул и открыл глаза. Возле него стоял дядька Игнат, сматывавший верёвку.

      – Поднимайся, лежебока, – скомандовал он, – пора репетировать.

      Опять? Натруженные мышцы протестующе взвыли. Но, похоже, старый артист всерьёз вознамерился сделать Илана настоящим циркачом.

      – Л– ладно, только… есть очень хочется.

      Наставник направился к выходу, бросив через плечо:

      – В моей палатке на столе ломоть хлеба и кринка молока. Думаю, этого хватит. Через десять минут жду у помоста, так что пошевеливайся.

      Есть хотелось безумно, так что до палатки мальчик практически долетел, но кусок хлеба оказался небольшим, а кринки молока мало. Желудок пацана буквально взвыл от негодования, но увы – больше ничего не было.

      Подходя к месту тренировок, Илан ждал, что увидит Рэмаи хмурый наставник опять преобразится, но увидел лишь хозяина труппы, ругающегося с Игнатием.

      – Думаешь, ты двужильный? Потянешь всё то, что раньше выполнял племянник? Как можно быть таким идиотом?

      Когда мальчик подошёл ближе, Вард скривился, точно съел лимон, сплюнул себе под ноги и ушёл, выругавшись на прощание.

      – Что глазами хлопаешь? – рыкнул на мальчика наставник. – Пять кругов вокруг помоста, бегом!

      Потом пришлось прыгать, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, делать отжимания до кругов в глазах. Затем приседания, снова прыжки, растяжки и лазание по канату.

      С тех пор тренировки стали для него привычными, как и ворчание старого артиста, то и дело сетовавшего на мешок с картошкой. По вечерам тоже не было покоя, дядька Игнат заставлял бегать вокруг большого шатра для репетиций.

      – А теперь сальто. Я сказал сальто, а не кувырок! Прыгай выше, лентяй! Ещё выше!

      Цветистая ругань подкреплялась ударами. Иногда перед сном мальчик убегал в конюшню и там скорчившись на сене плакал, потому что болело всё, даже те мышцы, о существовании которых найдёныш даже не подозревал. Когда цирк приезжал в очередное село или маленький городок, Илан, взобравшись на козлы рядом с кучером, всматривался в прохожих, надеясь найти в толпе родное лицо, и каждый раз жестоко разочаровывался, не видя никого похожего на себя. Снова и снова по вечерам перед тем, как забыться сном, мальчик пытался вспомнить, кто он, откуда, ведь есть же где-то те, кто его ждёт. Но каждый раз натыкался на ту самую стену, о которой рассказывал Рэму. В висках страшно ломило, как после издевательств дядьки Игната, которые