Янки из Коннектикута при дворе короля Артура. Марк Твен

спасти твою жизнь. Ах как все это счастливо закончилось! Тебе не нужно будет навсегда гасить солнце; не забудь об этом! Ради спасения твоей души, не забудь! Сделай только так, чтобы чуть-чуть стало темно – самую малость стемнело бы, и этим кончилось. Уверяю тебя, что этого будет совершенно достаточно. Конечно, они увидят, что я говорил неправду, но припишут это моему невежеству. Ты увидишь, что лишь только упадет на землю малейшая тень мрака, как они сойдут с ума от ужаса, они освободят тебя и возвеличат! Теперь ступай на торжество! Помни только, – о добрый друг, – умоляю тебя, не забудь мою просьбу и не причини зла благословенному солнцу. Ради меня, твоего верного друга!

      Из всей этой длинной речи я, удрученный горем и отчаянием, в ту минуту понял только одно, что Кларенс просил меня пощадить солнце, но в то же время глаза юноши смотрели на меня с такой глубокой признательностью, что у меня не хватило духу сказать ему, что его простодушная наивность погубила меня и обрекла на смерть.

      Пока солдаты вели меня через двор, водворилась такая мертвая тишина, что если бы я был слеп, то подумал бы, что нахожусь совершенно один, в безмолвной пустоте, а между тем на скамьях около стен сидело около четырех тысяч человек. Не заметно было ни малейшего движения в этой громадной массе человеческих существ; все они были так же неподвижны, как каменные изваяния, и так же бледны; лица выражали испуг. Эта мертвая тишина длилась и тогда, когда меня приковывали цепью к столбу; она продолжалась и тогда, пока старательно обкладывали хворостом мои ноги, мои колени и все мое тело. Затем наступила пауза и воцарилась еще более глубокая тишина, если это только было возможно, и монах склонился у моих ног с пламенеющим факелом; толпа совершенно бессознательно приподнялась со своих мест; монах распростер руки над моей головой, а глаза поднял к небу и стал что-то произносить по-латыни; он продолжал говорить несколько мгновений и вдруг остановился. Я подождал немного, затем поднял на него глаза и увидел, что он стоял окаменевший, как пораженный громом. В это же мгновение вся толпа в одном порыве также тихо встала, точно по команде. Я следил за глазами присутствовавших и увидел, что начинается солнечное затмение! Ко мне вернулась жизнь и кровь так и заклокотала в моих жилах! Я стал совершенно иным человеком! Черное кольцо медленно надвигалось на диск солнца, а мое сердце билось все сильнее и сильнее, и все присутствовавшие, в том числе и священнослужитель, неподвижно уставились на небо. Я знал, что вслед за этим взоры всей толпы обратятся на меня, и если так случится, то я спасен. А я в это время стоял с простертой рукой, указывая на солнце. Эффект получился потрясающий! Ужас волной пробежал по всей толпе. Но вот раздались два голоса: второй вслед за первым.

      – Зажигайте факел!

      – Я запрещаю!

      Первое приказание исходило от Мерлина, второе – от короля. Мерлин поднялся со своего места, вероятно, он хотел сам зажечь костер, насколько я