Последние станут первыми. Елена Юрьевна Арифуллина

и автоматом. Вечером его забирала старуха-мать, которая подрабатывала где-то неподалёку уборщицей. Он прижился здесь давно, стал местным талисманом. Торговцы считали, что Славик приводит клиентов и выручку, угощали, иногда что-нибудь дарили: носки, майки. Однажды подарили наручники из секс-шопа – с розовым мехом и стразиками… Славик не благодарил, ему было некогда. Он служил закону. Если бы он лучше разговаривал, то наверняка повторял бы фразу, выбитую на памятнике американскому полицейскому: «Именем народа я приказываю быть спокойствию!» Но словарный запас Славика был куда беднее, и его картавые выкрики: «Руки вверх! Облава!» были необходимым мотивом в симфонии рынка.

      Победитель Славика, кажется, осознал, в каком дурацком положении оказался. В бледно-голубых водянистых глазах потух огонёк бешенства, лицо из маски ярости стало почти нормальным лицом бывалого мужика лет под сорок – и тут пришли в себя онемевшие было торговки.

      – Ты что, охренел? Не видишь, больной человек!

      – Ай тха, инч ес анум? Гжвел ес? 1

      – Славик, золотце, не плачь, мама сейчас придёт!

      Мужик в синей майке выплюнул неразборчивую ругань, Славик вытер кровь рукавом и попытался встать с помощью толстой Гаянэ. Я обнаружила, что до сих пор сжимаю в руках джинсы, непонятно с какого прилавка. Кто- то предлагал вызвать милицию…

      Тут оказалось, что мужик в синей майке исчез, словно растворился в воздухе. Лишь автомат, который он только что держал в руках, остался на пыльном асфальте.

      Я потрясла головой – вроде не кружится, не болит. В глазах не двоится. Осторожно встала на четвереньки, ощупала свой несчастный копчик. Вроде не сломан, только ушиблен. Но штанам пришел конец: легкая джинса не выдержала того, что я проехалась задом по асфальту. Может, дотянут до дома. Я поднялась на ноги, сделала несколько шагов.

      – Ай, девушка, подожди! Ещё чуть-чуть, и вся попа наружу будет!

      – Гаянэ дело говорит, возьми новые, у меня недорого!

      – И у меня!

      Сдерживая накипающие слезы, я купила первые подошедшие джинсы, выкинула в урну свои и побрела домой, в подвал. Нечего сказать, утешилась шопингом. Едва не свернула себе шею, угробила любимые брюки, поневоле купила ненужную вещь…

      – Блин, что за день сегодня, все как с цепи сорвались!

      Толстая Гаянэ выразила общее мнение, и моё тоже.

      Отсюда мне ехать с пересадкой. Я села в маршрутку, прислонила голову к стеклу и закрыла глаза. Всё запланированное на сегодня сделано. На выходные съезжу к Димке, погреюсь об него. И плевать, что Наталья Николаевна косо на меня смотрит. Димку отпускает иногда ко мне, пусть со скрипом, но позволяет с ним общаться – и ладно… Ну что за день, правда! У людей, больных и здоровых, крыша едет…

      Маршрутку подбросило на ухабе, я стукнулась виском о стекло – в голове отдалась острая боль – и открыла глаза.

      Крыша ехала мимо, но шифером не шуршала. Солидная крыша из красной металлочерепицы двигалась в

1

«Эй, парень, ты что, с ума сошёл? Что ты делаешь?» (арм.)