Подорожник к сердцу приложи. Карябина Коленкина

которая была младше меня на три года и еще не очень-то хорошо научилась говорить, пояснила мне, что «иглуски немецкие и чехские, очень дологие и ледкие». Да это было видно и без объяснений. Музейный антикварный богемский хрусталь не произвел бы на меня большего впечатления, чем эти елочные произведения искусства.

      Венцом всей этой роскоши была мигающая на разные лады гирлянда. Это притом, что обычные гирлянды у всех спокойно горели, а у некоторых счастливчиков мигали, зажигались и гасли, но по этой елке огоньки бегали самым волшебным образом.

      Наши родители, бабушка, дедушка и все гости были на кухне и в столовой. Все готовили, накрывали на стол, провожали старый год, праздновали новоселье, звенели фужерами, шумели и радовались.

      Нас с сестрой оставили в зале одних. Взрослые про нас забыли, и мы решили повеселиться по расширенной программе.

      Мы выключили свет и стали водить вокруг елки хоровод. Постепенно скорость нашего вождения нарастала и, наконец, превратилась в бег. На полной скорости мы зацепились за провода гирлянды и…

      Елка рухнула с такого маху, как будто прилетела с обрыва. Видимо, это мы ей придали нужное ускорение. Звон стекла был как взрыв, посыпались искры, словно бенгальские огни, это замкнуло гирлянду – было очень красиво. И тут мы, не выдержав этого великолепного зрелища, обе, в голос, заревели.

      В тот же миг к нам прибежали все. Включили свет и увидели, что мы натворили. Нас вызволили из проводов, проверили порезы, дядя поднял елку. Оказалось, что сработали мы профессионально, на елке не осталось ни единой целой игрушки. Все вдребезги! И гирлянда тоже.

      Хорошо еще, что все уже были веселые, и поэтому влетело нам не очень сильно. Тем более что сестра порезала палец и пришлось ее срочно лечить. Но вот разлетающиеся вдрызг десятки стеклянных игрушек при свете замкнувшей искрящейся гирлянды оказались таким незабываемым зрелищем, что только салют над городом и может с ними сравниться.

      Пасха

      В деревне, на центральной улице, возле конторы, жила одна моя бабушка. А на дальней, предпоследней улице перед прудом жили другие бабушка с дедушкой. На Пасху в их большом доме собиралась вся семья, трое сыновей с женами и детьми. К Пасхе бабушка всегда белила летнюю кухню и вешала на свежевымытые окна накрахмаленные белоснежно-подсиненные занавески.

      Уже накануне все были заняты приготовлениями. Бабушка с раннего утра заводила сдобное тесто. Потом, сначала опара, затем тесто несколько раз поднималось, а бабушка подбивала, подавляя его восстание. Одновременно она принималась за начинку. Промывала разноцветный изюм для куличей, запаривала мак на рулеты, перекручивала на мясорубке сушеные яблоки и курагу для открытых булочек и целый день пекла, пекла и пекла.

      Рулеты с маком, толстые как кабанчики, щедро начиненные сладким маком, уже отдыхали на подносах под хрустящими вафельными полотенцами и источали самый уютный аромат. Куличи, или, как мы их называли, пасочки, самых разных форм и размеров пеклись в духовке или ожидали