Вечный колокол. Ольга Леонардовна Денисова

поднялись на крыльцо, Млад распахнул дверь, но не увидел никого, кроме Ширяя, все так же сидевшего за столом.

      – К нам что, никто не приходил?

      Ширяй покачал головой, не отрывая глаз от книги.

      – А мне показалось… – Млад удивленно пожал плечами.

      – Хийси гавкнул, вот ты и решил, что кто-то идет, – невозмутимо ответил Ширяй.

      – Я видел. Темно, конечно, было… Но на снегу… Да и Хийси за просто так из будки не полезет.

      – Шумно. Неспокойно. Собаки чувствуют. Оставь, Млад Мстиславич, никто не приходил. Да и кому мы нужны-то?

      – Да? – Млад снова пожал плечами и снял треух. – Значит, показалось…

      Он хотел раздеться, но тут из-за двери донесся унылый, леденящий душу вой: до этого Млад никогда не слышал, как воет Хийси, он думал, пес слишком ленив, чтобы задирать морду к небу и выталкивать из глотки такие жуткие звуки. Смертная тоска слышалась в собачьем вое, неизбывное горе…

      – Ничего себе… – пробормотал Добробой, выходя из спальни. – Чего это он так, а?

      Млад вернул треух обратно на голову.

      – Пойду-ка я посмотрю…

      – Погоди, Млад Мстиславич! – Добробой кинулся к выходу. – Не ходи один. Жуть-то какая!

      Миша притих и топтался у двери, зябко поводя плечами; морозный румянец исчез с его щек, и нехорошо подрагивали губы.

      – Правда что… – Ширяй с сожалением отодвинул книгу. – Пошли все вместе.

      – Да вы чего, ребята? – усмехнулся Млад, глядя, как быстро они натягивают валенки и полушубки.

      Миша вдруг схватил его за руку и быстро заговорил:

      – Это он по мне воет. Слышишь, Млад Мстиславич? Он по мне воет! Он смерть издали чует. Так и вижу себя мертвым… Лежу в спальне, глаза закрытые – и пес за окном воет… И ты рядом на полу на коленях стоишь…

      – Типун тебе на язык, – сплюнул Млад, – глупости не говори.

      – Да не пугайся! Перед испытанием все о смерти думают! – Добробой, открывая дверь, хлопнул Мишу по плечу так, что тот пошатнулся и едва не упал.

      Хийси сидел перед будкой черным силуэтом на белом снегу, запрокинув морду к небу: шея неестественно вытянулась вверх. Вой исходил из его груди, сотрясая собачье тело, словно тот всхлипывал.

      – Хийси! Ты чего? – окликнул Млад.

      Пес не отозвался, продолжая выть.

      – Чует что-то… – прошептал Добробой.

      – Давайте-ка вокруг дома обойдем… – Млад спустился с крыльца. – Показалось же мне, что кто-то к нам идет.

      Добробой не отставал от него ни на шаг, словно стражник. Ширяй взял Мишу за руку, сходя вниз.

      Но возле дома никого не оказалось, да и снегу навалило под самые окна – незамеченным никто к стене подойти не мог. Кусты сирени и жимолости вокруг не могли укрыть человека – слишком прозрачны были и белы от инея, – да и за высокой черемухой не спрячешься: тонкая. Млад направился в сторону расчищенной дорожки к университету, вглядываясь в темноту, – любая тень на снегу бросалась в глаза. Столбики коновязи тонули в высоком сугробе; три елочки, посаженные несколько