Помоги любить тебя, сын. Евгения Моисеева

и от неожиданности Муся выпустила ручонку дочери. Та шлёпнулась на пикейное одеяло на полу.

      – Оп-па попа! – Муся всплеснула руками, засмеялась, одной рукой сноровисто подхватила одиннадцатимесячную Сашку под мышку и двинулась к двери.

      – Ну вот ни раньше, ни позже. Кого к нам принесло, доча?

      Ей действительно было не до гостей – несколько минут назад Сашка сделала первый шаг.

      – Надо ж, какая ты у нас умница! Ну давай, топай ко мне, – Муся млела от счастья, протягивая руки к дочке.

      Занавесок на коне не было, и лучи майского солнца вольно шалили в комнате. Вот один осветил глаза малышки, она зажмурилась, не удержалась на неуверенных ножках, бух – в объятия мамы.

      Муся падала на спину, поднимала Сашку вверх и смеялась:

      – Вот папка приедет вечером с командировки, мы его порадуем!

      Звонок становился всё требовательнее, вмешиваясь в её, Мусино счастье. Так острое лезвие ножа вонзается в нежный бисквит торта: разрезает цветы из крема, ломает форму. И вот уже и не торт вовсе, а просто кусок выпеченного теста.

      – Не, ну зачем так трезвонить-то? Пожар, что ли? Звонишь как ошалелый, – обрушилась Муся на соседа Витьку. Тот стоял у двери и продолжал жать на звонок даже после того как ему открыли.

      – Мусь, я это… С работы прибежал… Там это… Пожар, ага. Вагончик сгорел. И это… Толька твой…

      – Чего Толька мой? Говори уже, проклятый! – ругнулась Муся, перекладывая дочку с одной руки на другую.

      – Сгорел он, Муся. – Витька резко прокрутился на пятках и полетел со второго этажа, длинными ногами перемахивая через ступеньки.

      – Кто сгорел? Толя? – Муся замерла, впившись глазами туда, где только что стоял сосед. – Да ну, ерунда какая.

      Она спокойно закрыла дверь, прошла на кухню. Села на табуретку. Неугомонные лучики продолжали баловаться. Теперь они играли с веснушками Муси, зажигали их как фонарики, и от этого лицо казалось покрытым нежно-персиковым перламутром.

      – Не, доча, не может быть. Папка в командировку с утра уехал. Дядя Витя что-то перепутал, – бормотала Муся, прижимая Сашку к себе. Та кряхтела и попыталась слезть с колен матери.

      – Муся, открой!

      Кажется это Надя из квартиры напротив. Точно, её голос. Она громко кричала и долбила кулаком в дверь. Сашка заплакала. Муся попыталась встать, чтобы открыть дверь, но не смогла. Страшное предчувствие тяжёлым покрывалом накрыло с головы до ног. Свободной рукой она вцепилась в край сиденья табуретки, ища опору.

      А Надя продолжала:

      – Толька твой погиб, Муся!

      «Могла бы и потише. Разоралась», – единственная мысль заставила встать. Второй раз за несколько минут она подошла к двери и открыла.

      – Чё шумишь? – зло прошипела на Надежду.

      Соседка опешила и словно речь шла о подгоревшем пироге констатировала:

      – Тебе бежать надо, там скорая. Тольку твоего повезли. Мёртвый он.

      – А ребёнка я куда дену?

      – Так я это, посижу, – перешла на полушёпот соседка. Только сейчас до неё дошло, что Муся в шоке.

      Надежда