Темнейджеры. Каникулы в Чернолесье. Александр Егоров

морщился.

      Около полуночи послышался шум крыльев, и на подоконник грузно опустился большой черный ворон. С подоконника он перелетел прямиком на стол. Стуча когтями, подошел поближе. Взглянул на хозяина внимательным черным глазом и негромко каркнул.

      – Здорово, Карл, – сказал лесник.

      Старый ворон учтиво поклонился.

      – Очень хорошо, что ты слетал на станцию, Карл, – продолжал лесник. – Я был в полной уверенности, что парень приедет завтра. Видишь, я тоже старею.

      Карл вытянул шею и посмотрел куда-то вверх.

      – Сейчас он спит, – пояснил Герман. – Завтра увидишь и не узнаешь. Вытянулся, стал ростом с меня. Он все спрашивал: куда же делся наш милый Карл? Когда прилетит? Он тебя не забыл, будь уверен.

      Карл щелкнул клювом и даже притопнул от удовольствия.

      – Оставь свои штучки, – сказал лесник. – Говори по-человечески.

      – Nevermore, – каркнул ворон.

      – Брось. Ты все равно не знаешь английского. Хочешь пива?

      Осторожно ступая по деревянным ступеням, Герман спустился в келлер. Было слышно, как он открывает холодильник. Герман вернулся со связкой жестяных банок и открыл пару. Церемонно разлил на двоих.

      Карл опустил клюв в свою кружку, потом запрокинул голову и глотнул. Герман ухмыльнулся:

      – Вот теперь у нас пойдет пирушка на славу! Забыл спросить: тебе уже стукнуло восемнадцать?

      Ворон расправил крылья и разинул клюв, довольно похоже притворяясь тупым подростком, впервые хватившим горелки в деревенской пивной. Лесник прекрасно знал, что его друг разменял седьмой десяток, как и он сам. И все же Герман охотно рассмеялся. От души приложился к кружке, а потом продолжал совсем другим голосом:

      – У нас мало времени, Карл. Я хочу сделать из парня настоящего Смотрителя, себе на смену. Нужно успеть. Я должен успеть. Иначе все пропало.

      – Стар-рость не радость, – уныло проскрипел ворон.

      Это тоже была шутка. Герман помотал головой.

      – Ты же знаешь, кто должен был занять мое место. Ты помнишь Матвея. Теперь его нет. Эти твари думают, что уничтожили нас, уничтожили навсегда. Но ведь в мальчишке тоже течет моя кровь! И вот он здесь. Он здесь по собственной воле. Это важно, Карл. Мы больше не проиграем, Карл.

      Ворон тихо присвистнул. Герман резко опустил кружку на стол.

      – Не смей сомневаться, глупая птица! Это Чернолесье. Здесь нельзя сомневаться. Надо только верить. Я живу, пока верю. Если перестану, они разорвут меня на куски. И тебя тоже, Карл! Даже не думай, что пересидишь меня в своем дупле, старый комок перьев!

      Ворон не обиделся. Он снова сунул клюв в кружку.

      – Пей, пей, – разрешил Герман. – С этих пор ты будешь ночевать у меня. Начинаются беспокойные дни. Ты мне понадобишься, и очень скоро.

      Когда хозяин не самым твердым шагом отправился спать, ворон сидел у него на плече. Спустя малое время в доме стало совсем тихо. Только сами собой поскрипывали деревянные стены и половицы, да под потолком