Паблик [Публичная]. Анна Кимова

провел свободной рукой по моей щеке. Я почувствовала, как Игорь постепенно ослабил хватку. К корням волос прилила кровь, от них побежало тепло, спускаясь вниз пьянящей волной. Оно потекло по шее, затем ниже и вот, уже достигло живота.

      – Лучше делай то, чему научилась лучше всего: играть на моем поле. Я позволил тебе думать, что часть его принадлежит тебе…

      Растопыренной ладонью Игорь схватил меня между ног. Он сжал пальцы.

      – Но ты зазналась… – Пресс смотрел с желанием. – А зазнаек надо или уничтожать, или ставить на место. С тобой я предпочитаю сделать второе. На первый раз.

      Рывком он прижал меня к стене. Я смотрела в упор, как это делает кролик, смотрящий в пасть удава, который собирается его поглотить. Удав принялся поглощать меня…

      …

      – Все же ты – одно из лучших моих творений, котёнок, – сказал Игорь, когда все кончилось. – Поэтому ты у меня на особом счету.

      Он вытерся салфетками, застегнул ширинку и сел обратно в кресло.

      – Тебе всего-то и надо, что помнить, кто в доме хозяин. И радоваться, что тебе позволяют в нем жить.

      Он умолк. Я продолжала стоять возле стены. Коленки мои слегка дрожали.

      – Все твои клиенты – только на первый взгляд твои, мой малыш. Тебе просто давали такую возможность – думать, что кто-то из них твой клиент. Они – пешки, а, значит, не могут быть ничьими клиентами. Это лишь фигуры на шахматной доске, как ты выразилась, нужные лишь пока длится игра, для которой они предназначены. Но сейчас настало время для новой партии. И потребность в них всех отпала. Что ты дрожишь как осиновый листок? Радуйся, что ты пока не входишь в их число. А если будешь хорошо себя вести, то и не войдешь.

      Я подняла на него взгляд. По моей правой щеке потекла горячая слеза.

      – Я даю тебе еще один шанс. На новую партию. В которой ты будешь не одним из игроков, а организатором. Ведь выигрывает не тот, кто победил, а тот, кто решает, кто победит. Вы, несмышленые, до сих пор этого не понимаете. Даже ты, ангелочек.

      Слеза покатилась по второй моей щеке.

      – Хватит распускать нюни, а то я разозлюсь и передумаю.

      – Я понимаю, что ты хочешь мне предложить… Это мерзко.

      – Не смеши меня. Твоя шкура для тебя все равно дороже всего. К тому же тебе не впервой.

      Он умолк. Я вытерла слезы. Игорь бросил на меня мимолетный взгляд и снова заговорил:

      – Я знаю твое реальное к ним отношение. При первой возможности сотрешь их с лица.

      – Дело не в моем отношении. Дело в том, что я должна буду отказаться от своих слов, рискнуть репутацией. В жизни каждого человека должны быть какие-то принципы, какая-то мораль…

      – Главное здесь слово – «какие-то». Аморальная мораль – это тоже мораль, моя детка.

      – То, что ты хочешь от меня, выходит за пределы даже самой аморальной морали.

      – Значит, ты снова будешь первооткрывательницей. Ты же это обожаешь – пройти там, где еще не ступала нога человека. Но решать тебе. Или ты становишься флагманом моего нового проекта, его главным рупором, или идешь в расход вместе со всеми