Узоры на полотне. Владимир Орестов

от каменных домов по обеим сторонам улочки исходили волны прохлады.

      Эту часть города застроили ещё до его появления на свет беженцы из Мардью – тоскливого, пустынного мира, мира праведников-аскетов, передвигавшихся по бескрайним серым равнинам на полуразумных жуках-скакунах, а большую часть своей жизни, посвящавших молитвам, размышлениям и войнам.

      «При таких привычках, странно, что они вообще смогли создать какую-никакую цивилизацию. – Тонкие губы скривились в улыбке. – Как минимум, когда они смогли найти время на размножение?!»

      Не у кого спросить. Силами Эобары Мардью обратился в камень Несколько десятков тысяч аборигенов спаслись в Городе. Буквально за одно столетия они утратили и своих богов, и свой аскетизм, а в конце-концов и свою историю, превратившись в обычных горожан – в винтики, служащие на благо Мастерской и Полотну.

      Но здания остались.

      Высоченные, тёмные, с редкими узкими оконцами-бойницами, они возвышались на пять – шесть этажей вверх, здесь, на северо-востоке Города. В одном из них располагалась одна из городских школ. В ней вёл уроки странный знакомый Читающего Вероятности – романтичный, глупый художник, любящий задавать неудобные вопросы и считающий, что он ищет Человека.

      Если, конечно, он в действительности существует – художник Северен…

      Читающий Вероятности огляделся по сторонам и ускорил шаг.

      В последние сутки в гулких коридорах Мастерской стало ещё более пусто, чем обычно. Отозванные из других миров Делающие наслаждались жизнью без масок, проводя дни и ночи в кабаках и Домах Удовольствия Города, тем временем, как все Видящие, включая их мастера и учеников-первогодок, вжимались в мокрые от пота койки, расчищая и растаскивая путь для мальчика.

      «Интересно, он вообще обратил внимание, на какие-то странности в своём путешествии? – улыбнулся Читающий Вероятности. – На практическое отсутствие миров, на безопасность тех, которые попадаются ему на пути? Расстроен ли он этим? Жаждет ли его младенческая душа приключений и подвигов, встреч с неведомым, невиданных красот и сводящих с ума пейзажей старых миров?»

      – Вряд ли, – вслух ответил на свой вопрос Читающий Вероятности. – Вряд ли. У него есть девочка из Ключевого Мира, – улыбка исчезла, – и, наверное, ему сейчас плевать на всё.

      Да… В этой истории было всё то, за что ган Рохбен презирал Видящих. Освобождали дорогу, а Ключевой Мир из вида упустили.

      Девочка из Ключевого Мира… – он дважды нырял в вероятности, в попытках разобраться с тем, что изменилось в будущем, пытаясь понять почему он не видел её раньше. Выводы были неутешительными.

      «Ещё одна проверка сегодня вечером, – сказал себе Читающий Вероятности, поднимаясь по вытертым десятками поколениям школьников ступеням, – и я… расскажу гану всё как есть. Прости, девочка».

      – И ты прости… – вопреки его воле, губы сами с собой прошептали обращение к той, что уже давным-давно была мертва.

      2. Волна забытых воспоминаний накрыла Читающего Вероятности, когда он зашёл в кабинет директора школы.

      Жирный, трясущийся