Двое. Анатолий Мерзлов

милаи, вино разгоняет кровь и оголяет чувства, – проскороговорил отец.

      Виктор Иванович доминировал за столом, сыпал треп, таким Матвей его не знал за год общения до армии.

      Он попросил наполнить свой бокал, встал, торжественно обвел всех взглядом, поклонился родителям.

      – За двойной праздник грешно не напиться. Шампанского не взял по причине сдерживания женой. Считает преждевременным, а ваше вино торжественнее. Классное вино, с любовью сваяно, спасибо, мама, папа. Вы – великие мастера хорошего настроения. Лилечка уполномочила меня к тому. Может, сама? – повернулся он к жене.

      Матвей смекнул, в чем смысл: «У них будет ребенок… Ха, я – дядя Матвей».

      – Давай уж, сегодня можно, любимчик вернулся домой.

      Мама нахмурилась:

      – Лиля, окстись, просто ты старшая.

      – Ладно, простите, уже поверила в неброскую, тихую любовь.

      – Лилька, тебе порицание, чего томишь? – вмешался отец.

      – Папа, мама, Матвей, вы мне дороги, но мы уезжаем за границу… ненадолго, пока на год. В Англию. Потремся, посмотрим, покумекаем – не приживемся, вернемся назад.

      – Эт-та что еще за новость? – вспылил отец.

      Матвей усмехнулся своей догадке.

      – Я-то думал, у нас в семье будет не так, как принято у крыс. Чем вам там намазано? На экскурсию – понимаю, так и в зоопарк на экскурсию ходят.

      – Заметьте, папа, не у меня – у вашей любимой дочери, – назидательно поднял палец Виктор Иванович. – Скажи слово в мое оправдание.

      – Папа, это решалось в муках. Все мои институтские друзья давно там, под разным статусом. Догадываюсь, за наше счастливое будущее мы бокал не поднимем?!

      Матвею после короткого экскурса в армейскую житуху хотелось помолчать, но ему вдруг сделалось тоскливо. Он обожал их совместные встречи, повышенную торжественность, расцветающие лица мамы и отца. Сменившаяся на тоску радость, их посеревшие лица портили его праздник. Зная отца поборником всего русского, Матвей помрачнел. Ему захотелось теплой материнской руки у себя на голове, вспомнил постоянно разделенную с Лилькой эту любовь и впервые понял, как далеко ушло то время. Ему нужно свое, единоличное, неразделенное, захлестывающее, бурное. Он представил реакцию Нельки на его реактивное чувство и не нашел там удовлетворения.

      Глава 5

      – Перехватим в бутербродах? Посиди немного рядышком.

      Василий Никанорович погладил круглую коленку жены. Забрался и погладил повыше.

      – У тебя неотразимые ножки. Полного глухаря поднимут – меня лично до сих пор заводят с полоборота. Ты сдержанна внешне, и, кроме меня, никто не знает твоей энергии. В тебе надо знать одну тонкость – уловить вектор мысли, и тогда… ларчик легко открывается. Такое не забыть – сметающий приличия шквал! Помнишь ураган на безлюдном перевале? И потом, в лесу, у подножия его? Эх, мужики, главный психолог, и сексопатолог, и всякий хиромант от врачевания вот здесь, в голове. Ушки слышат твой прежний, ломающийся в волнении голос, пальцы чувствуют