Пышка (сборник). Ги де Мопассан

сотенную?

      Бродяга из осторожности промолчал.

      Ориоль повторил:

      – Ну? Сотенную, говорю. Сто франков.

      Бродяга набрался духу и пробормотал:

      – Ишь ты! Чего спрашивать-то!

      – Ладно. Слушай, вот что надо сделать.

      И дядюшка Ориоль долго, пространно, обиняками, с лукавыми недомолвками и бесконечными повторениями втолковывал бродяге, что если он согласится сидеть ежедневно по часу, с десяти до одиннадцати утра, в воде их источника, в яме, которую он, Ориоль, и его сын Великан выроют около источника, а через месяц выздоровеет от всех своих недугов, то ему дадут за это сто франков звонкой монетой.

      Паралитик слушал с тупым видом, а потом сказал:

      – Никакие зелья меня не вылечили, так где уж вашей воде вылечить.

      Великан вдруг разозлился:

      – Брось ты, старый жулик! Нечего сказки рассказывать! Я-то знаю, какой ты больной. Расскажи-ка лучше, что ты делал в прошлый понедельник в Комберомбском лесу в одиннадцать часов ночи?

      – Неправда! – сердито сказал старик.

      Великан разгорячился:

      – Ах, неправда? Черррт ты этакий! А кто ж, как не ты, перепрыгнул через канаву с огорода Жана Манеза и побежал Жеребячьей лощиной?

      Бродяга энергично мотал головой:

      – Неправда это!

      – Неправда? А помнишь, я тебе крикнул: «Эй, Кловис, стражники!» – и ты разом махнул в сторону, на тропинку, что идет в Мулине.

      – Неправда!

      Долговязый Жак рассвирепел и стал кричать, почти угрожающе:

      – Ах, неправда? Ну погоди, трехногий бородач, я тебе покажу! Как увижу тебя ночью в лесу или на речке – раз, раз и поймаю! Не убежишь, у меня ноги-то подлинней твоих. Сцапаю тебя и привяжу к дереву. А утром мы придем всей деревней и отведем тебя куда следует!

      Ориоль остановил сына и сказал вкрадчиво:

      – Слушай, Кловис, попробовать-то все-таки можно. Мы с Великаном выроем для тебя ванну. Ты будешь приходить каждый день – один месяц. И дам я тебе за это не сто, а двести франков. А как месяц пройдет и ты выздоровеешь, получай еще пятьсот франков. Слышишь? Пятьсот франков чистоганом да еще те двести! Всего, значит, семьсот. Понял? Двести франков за то, чтобы один месяц по часу сидеть в ванне, да особо пятьсот за то, что выздоровеешь. И еще вот что не забудь: ревматизм-то, бывает, отпустит да опять схватит. Если осенью тебе снова станет худо, мы уж тут ни при чем будем, вода-то все-таки свое дело сделала.

      Старик спокойно ответил:

      – Ну что ж. Коли так, я согласен. А не пойдет на лад, тогда посмотрим.

      И три хитреца ударили по рукам, чтобы скрепить заключенную сделку. Потом Ориоли вернулись к источнику и принялись рыть ванну для Кловиса.

      Поработав минут пятнадцать, они услышали на дороге голоса.

      К источнику шли Андермат и доктор Латон. Крестьяне подмигнули друг другу и бросили копать.

      Банкир подошел, пожал им руки, и все четверо молча уставились в воду. Она как будто кипела ключом на жарком огне, вся в пузырьках