Верни меня домой. Яна Рихтер

охренел. Стоял и пялился на меня, глазами хлопал.

      – Ты чё, бессмертная что ли, Ковалевская?

      – Анцифиров, даже не думай, тронешь меня – и я тебе башку откручу! – я уже была очень близко и совала ему указательный палец в лицо. Я была зла.

      Он резко сделал выпад, обхватил меня за талию и перекинул меня через плечо, ягодицами вверх, хлопнул по ним, не прилагая усилий. Я не сразу сообразила, что он хочет сделать, а потом было поздно – я стояла в душевой кабине под душем с открытым ртом.

      – Остынь, детка, – приподнятая бровь.

      – Я тебе не детка! – возмущенно рыкнула я.

      – И правда, – он наигранно поджал губы, а потом выключил воду, достал большое белое полотенце и протянул мне со словами: – Надеюсь, разденешься без моей помощи.

      Развернулся и вышел, плотно закрыв дверь.

      ***

      Разбираться, кто прав, кто виноват, не хотелось. Я просто кипела от возмущения. Чистоплюй! Я не любила разборки, не любила доказывать свою правоту. Когда возникал серьезный спор, просто закрывалась и погружалась в себя.

      Вышла из ванной в заведенном состоянии, говоря начистоту, а готовилась дать реванш. Но как только увидела его, задумчиво скрестившего руки перед собой, решила не лезть на рожон.

      – А чё ты на меня рычишь постоянно? Ни разу не слышала, чтоб ты нормально со мной разговаривал. Ты по жизни такое хамло или только со мной? – спросила я.

      – Что? Не понял, – выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

      – Что слышал! – я вышла из себя и возвращаться обратно точно не собиралась.

      – В смысле, что опять не так?

      – Тон смени.

      – Точно! С королевой же разговариваю, – передразнил он меня.

      Я не выдержала и издала возмущенный возглас.

      Серый психанул:

      – Да не умею я по-другому. Понятно?

      – То есть? – потребовала я уточнений.

      – Да, то есть! Обычно говорю.

      – Нееее, ты меня за дуру-то не держи! Я же слышала, в гостинице, например, как по работе говорил, по телефону. А со мной тролль какой-то.

      – Ну я всегда так с… – он замялся. – Ну, с этими, с бабами, короче.

      Анцифиров покраснел. Да ну!

      – Я тебе не баба! Понял? – я опять махала руками у его лица и грозила пальцем.

      Хотя, чему я удивляюсь, это же Анцифиров. Одна извилина на всё тело, и та в пятке. Запал пропал, я налила кофе и уселась напротив.

      – Почему ты такой? – спросила я.

      – Ну, что ещё, а?

      – С тряпкой наперевес? Это из семьи? Тебя так воспитали? Чистоплюем таким? Или откуда? Армия? Ты же не сидел? Вроде… Не зона, нет?

      – Опять какую-то ерунду городишь, Ковалевская.

      – Нууу? Так откуда?

      – Да хреново мне, когда бардак и грязно. Внутри так… Ну как объяснить… Зудит прям. Нехорошо так. Плохо.

      Он замолчал. Значит, точно не из семьи.

      – Ты знаешь, что это симптом психического расстройства?

      – Значит, по-твоему, я псих?

      – Неееет. Так, немножечко, – я