Завше блиско. Яр Кедрин

знакомым. Да, конечно. Это же сын Ивы, который вчера из-за шнурков не мог до дома дойти. Ей стало не по себе: она понятия не имела, как общаться с «особенными».

      – Привет, Ян. – Рина осмелилась и осторожно сделала шаг к растревоженному мальчику. – Я Сева.

      «Мешок» будто пронзили разрядом; он выпрямился по струнке – только лицо осталось перекошенным.

      – Я напротив живу, – ещё шажок.

      Ян невнятно брюзжал: «Я бы заметил – напротив у меня только стол для рисования. Слишком глупая».

      Ещё один.

      – Твою маму же Ива зовут?

      Еле заметно Ян кивнул.

      Рина стояла уже совсем рядышком.

      – Так ты что, от Ивы к иве пришёл? – решила разрядить обстановку Рина и негромко хохотнула, но мальчик, не понимая, зачем она переспрашивает, если сама видит, ответил тоном для тугодумов: «Да».

      – Это игра слов… – смутилась Ринка.

      «А я с тобой не играю…» – улетело в сторону.

      Под ногой что-то гулко стукнуло. Сева посмотрела вниз: там лежали камни в виде ровного круга, и один теперь выскочил за линию. Мальчик тоже это заметил и вдруг завизжал так, что у неё заложило слух. От неожиданности Сева отскочила. Она заткнула уши и растерянно глазела на истошный «мешок». В таких воплях ничего не выходило сообразить.

      Мальчик никак не успокаивался и продолжал кричать. Чувствуя вину, Сева захотела хоть как-то его успокоить и вернулась:

      – Прости, прости! Я сейчас же всё положу как было… – Носком кроссовка она толкнула камешек на место.

      Удивительно, но как по щелчку мальчик замолчал.

      Рина не ожидала, что истерика может также резко прекратиться, как и началась. За пределами круга она присела на корточки отдышаться:

      – Ну вот, Ян… фуф… всё хорошо, не кричи больше так…

      Он только с силой скрёб свои коленки и не отвечал, хотя по настороженному виду было очевидно, что он всё слышит и понимает.

      – Я же не знала, что… Ну, в общем, ещё раз извини и забыли, ладно?

      Он вроде был за. Всё разрешилось бы самым мирным что ни на есть образом, кабы Рина зачем-то не положила руку ему на плечо. Осторожно так. Невесомо. Приветливо…

      Хоть она и сразу поняла, что совершила непростительную ошибку, ничего нельзя было вернуть назад. Тело мальчика вдруг задеревенело, ноги и руки непроизвольно выпрямились, пальцы побелели от напряжения. Глаза Яна помутнели, и без сознания он повалился на землю.

      Ринка струсила, попятилась и без оглядки бросилась из леса.

      Неподалёку кто-то прятался в кустах и внимательно наблюдал за подростками. Теперь, когда девчонка убежала, он спокойно вышел из укрытия. С прищуром взглянул на лежавшего без чувств мальчишку и задумчиво пошёл прочь. Его коричневая куртка быстро затерялась в осенних листьях.

      Весь вечер Северина не находила себе места: с одной стороны, ей было ужасно стыдно, что она бросила беззащитного мальчика одного, а с другой, она не обязана была отвечать за невменяемого чужого ребёнка. Куда в конце концов смотрели его родители, когда