Завше блиско. Яр Кедрин

да как ты… как у тебя язык только поворачивается…

      – Рино, – окликнула её пани Верча. – Потише там, хорошо?

      Лиса, вся красная, захлёбываясь от возмущения, еле кивнула, а выпученными глазами сверлила Каджу. Она схватила карандаш и, чтобы нечаянно не воткнуть его в ноздрю приятеля, приложила к листку бумаги, что-то быстро черкнула и пододвинула Нуличеку. Скоро бумажка вернулась к отправительнице. Она развернула комок и ахнула. После надписи «На лестнице ты повёл себя как друг или как придурок?» в нужном месте надо было поставить галочку, но там красовался ответ «Ты о чём?»

      – О чём?!.. – опять вспыхнула Сева. – Да ты… как ты…

      – Ну чего вы там не поделили? На ноль? – снова вмешалась всевидящая учительница, качая головой.

      «Скорее, на Нуль», «Курицы хочет», «Видать, сардели надоели», – поползли по классу смешки, и Каджа быстро уткнулся в тетрадку.

      – Лисовска, хватит отвлекаться – иди к доске и дострой график функции. Нехорошо при синусах так себя вести. – Отругала её Верча, будто компотом напоила.

      И так ещё не раз «доставалось» Севе – перебрала она компота в тот день будь здоров. Ни за что, по её мнению. Даже портрет Яна Гуса определённо изумился, глядя на эту несправедливость – хотя на противоположной стене его могли удивить изображения ревущих бегемотов, рядом с которыми стояли крокодилы и мирно щипали травку. Что именно его поразило? Определённо сказать сложно. Вот если бы дело было в родной Северинке Польше, то тогда на противоположной стене обязательно бы висело церковное распятие – как известно, веры в поляках на 70% больше, чем в чехах. Может, именно эту тайну хранит хитрый взгляд Джоконды? Но мы отвлеклись.

      Лиса насилу дождалась перемены и высказала всё накипевшее, что думала о поступке Нуличека. Начала с того, что её и так с утра достал бешеный отец, а подружка в этом году навсегда уехала, что ни одной обновки не появилось и пришлось идти в том же, что и два года назад, – и закончила тем, что друзья так не поступают.

      – Ну если я тебе не друг, – обиделся Каджа, – то и сиди тогда одна.

      Больше он разговора он с ней не заводил и не подсаживался.

      Северина пересекла двор и подошла к своему подъезду. Обычно пожилые соседи занимали обе лавочки, но сейчас они были «в гостях» у других скамеек – в десяти метрах на север отсюда. С тяжёлым выдохом девочка села и сложила руки на рюкзаке. Сева душевно устала. Так она и просидела с полчаса, не желая идти домой,  – там её ждали придирки отца, а силы смолчать в ответ уже исчерпались. Как пережить вечер? Эх.

      Непроизвольно она достала блокнот, поделилась с ним переживаниями и прямо на лавочке стала делать на завтра уроки.

      Во дворе беззаботно резвились дети, ещё ни разу не слышавшие родительского проклятия «ШКОЛА!!!», что расшифровывается так: Шпринудительное Казённое Обёртывание Людей Аттестатом!

      Из подъезда показалась женщина; под руку её держал дед и еле-еле, маломальскими шажками ковылял рядом, опираясь на палку. Соседи добрались до лавочки напротив и сели.

      – Здравствуйте,