Хлебный вопрос. Юмористические рассказы. Николай Лейкин

о выдаче процентов, и я ей написал. Дама она лет под тридцать, не больше. Краски на лице никакой. Полна, круглолица, не лишена некоторой миловидности и глупа, как пробка. Последнее обстоятельство, по-моему впрочем, составляет некоторое достоинство. Я говорю про данный случай, где ищешь вдову, чтобы от нее питаться. Пока я писал ей заявление, она сидела около меня и все время тараторила. В какие-нибудь пять-шесть минут она рассказала всю свою подноготную. Звание ее в высшей степени странное. Она вдова казенного слесаря первого разряда. Муж ее умер лет пять тому назад. Капитал он оставил ей в двенадцать тысяч, но, по ее уверению, семь тысяч разные лихие люди, по ее доброте, растащили. Это тоже, знаешь, мне может служить на руку. Доброта-то, то есть. Есть у нее дом на Малой Охте, около кладбища, где она и живет. Когда получила проценты, даже звала к себе. «На наше малоохтинское кладбище пойдете, – говорит, – к кому-нибудь на могилку, так вот и ко мне милости прошу на перепутье чайку попить». Какая милая женщина! Записал ее имя, отчество, фамилию и адрес. Зовут ее Акулина Алексеевна. Жаль только, что зубы черные. Ну, да наплевать. Непременно поеду к ней, но покуда отлагаю ее в запас.

      Теперь перехожу к капиталистке в тридцать две тысячи. Эта вдова явилась в банк только в первом часу дня. Она уж прямо подошла ко мне как к знакомому и спросила меня:

      – Вы-то что здесь сегодня делаете?

      – По второй квитанции проценты получал, – отвечал я.

      – Отчего же вчера не получили по обеим сразу?

      – Да дома забыл. По оплошности только одну вчера захватил.

      – Полноте, полноте. Я знаю, зачем вы сюда сегодня приехали, – проговорила она, улыбаясь.

      – А зачем? – спросил я.

      – А затем, чтобы около меня потолкаться.

      – Вы угадали, Анна Ивановна.

      – Вот видите, даже и имя мое запомнили. Ох, мужчины, мужчины! Недаром в песне поется, что «мужчины на свете, как мухи, к нам льнут».

      – Знаю-с, – подхватил я. – А дальше поется: «Имея в предмете, чтоб нас обмануть»… Но последнее совершенно не верно, по крайней мере, в отношении меня.

      – Ох, знаю я! Знаю я вас! Все вы, мужчины, коварны.

      – А вот попытайте меня. Я совсем не из числа коварных.

      – Да как вас узнать-то? Сегодня в банке виделись, а завтра уж и аминь.

      – Я могу приехать к вам, ежели вы позволите.

      – Нет, нет, не делайте этого. Что за глупости! Впрочем, вы моего и адреса не знаете.

      – Большая Мастерская, дом № 179.

      – Уж узнали! Ну разве это не коварство с вашей стороны?

      – Позвольте, Анна Ивановна, вы сами же вчера мне его сказали.

      – Будто?

      – Да как же… Когда я писал вам заявление о выдаче процентов. Ведь там адрес требовался.

      – Ах да, да… А вы уж и запомнили. Ну разве это не коварство? Вы должны были забыть мой адрес. Фамилию-то помните ли?

      – Как же не помнить! Гореч. Вашу фамилию трудно забыть.

      – Нет, нет. Это просто из коварства с вашей стороны.

      – Какое