Рыцарь-разбойник. Борис Конофальский

что волки бродили кругами.

      И вели собаки на запад, шли южнее большого поля, которое кавалер отдал под пашни солдатам Бертье и Рене, отчего теперь это поле называли солдатским. Они проехали белые мазанки, в которых селились солдаты, и направлялись все дальше на запад. Тут пошли совсем крутые холмы и овраги: в такой заедешь – так не выедешь. Еще тяжелее стало Волкову. Уже второй час такой езды пошел, кавалер был чернее тучи. Он был уже готов остановиться, до границ его владений оставалось всего ничего, как вдруг собаки престали лаять. Волков остановил коня и дух перевел, обрадовался, что, наконец, нагнали волков, а Бертье и говорит расстроенно:

      – Неужто потеряли?..

      – След? – спрашивает кавалер.

      – След, след, – говорит Бертье и кричит: – Клаус, Фольф, что там?

      – Потеряли, – вместе отвечают ему псари.

      Собаки кидаются все из стороны в сторону, нюхают, нюхают, убежали в кусты, вернулись тут же, одна из собак так просто взяла и легла. Мол, всё, надоело. Нет следа. И остальные стали присаживаться. Сидят, языки высунули, дышат. Сразу тихо стало без их лая. А Волков молчал и думал, кого бы убить. Почти два часа пытки закончились ничем! Чертовы собаки, лучше бы вообще не брали следа.

      А Максимилиан тем временем заехал на самый близкий холм и, оглядевшись с него, крикнул:

      – Кавалер, тут тропинка на север ведет!

      Волкову страшно не хотелось ему отвечать, ему хотелось раздавить чье-нибудь горло, но не отвечать оказалось бы невежливо:

      – Эта тропинка ведет к дому монаха, здешнего отшельника, святого человека.

      – Кавалер, а можно мне к нему съездить? – кричал Максимилиан с горы. – Все равно пока никуда не едем.

      – Верно, – вдруг поддержал юношу Гаэтан Бертье. – Если он тут живет, может, знает, где у этих зверей тут лежбища. Давайте навестим его, кавалер.

      Волков ему не ответил, развернул коня на север, дал шпоры и направился к дому монаха. Бертье тоже повернул коня. Псари и собаки пошли за ними.

      Это был никак не дом, так, лачуга из орешника, обмазанного глиной. Окон нет, только глиняная труба дымохода.

      – Теплая еще, – сказал один из псарей, потрогав трубу, что выходила из стены.

      – На солнце нагрелась, – ответил ему другой.

      Максимилиан спрыгнул с лошади подошел к двери.

      – Замок. Нет его дома.

      Волков и так это понял, он сразу приметил крепкий, но ржавый замок на дверях. Нужно было уезжать, нога продолжала болеть. Собаки, почуяв отдых, развалились на земле. А Максимилиан пошел вокруг дома. Волков ждал и уже думал, что с раздражением выскажет что-нибудь юноше, но тот вышел с другой стороны дома и заявил:

      – А за домом еще одна тропа, в кусты ведет.

      Бертье сразу направился за дом монаха, псари пошли за ним, а Волкову страшно не хотелось туда ехать, он хотел слезть с лошади и посидеть хоть на камне, только чтобы выпрямить ногу.

      Но не пришлось, уже вскоре прибежал один из псарей и сказал ему:

      – Господин, ротмистр просит вас туда.

      – Что там еще? – хмуро посмотрел на него кавалер.

      – Там кладбище,