Рыцарь-разбойник. Борис Конофальский

граф, никак, никак такое невозможно, дела заставляют сегодня до вечера же отъехать, – с видимым сожалением возражал кавалер.

      – До вечера? – с сожалением спрашивал граф.

      – Чтобы дотемна быть у себя, – разводил Волков руками.

      – Но я могу рассчитывать, что увижу вас у себя в гостях, может, на следующей неделе? Или хоть через две?

      – Для меня то будет большая честь, граф, большая честь. Но о том мы договоримся после.

      И Волков покинул заметно расстроенного графа. Кавалер шел по длинному балкону, спускался по лестницам и думал. Думал он о графе и Брунхильде, о себе и о деле, что затевал. И ничего придумать не мог, понимал только, что запутывается все больше.

      От этих раздумий его отвлек брат Семион, встретивший кавалера внизу, у коновязи.

      – Господин, как хорошо, что я увидел вас, – обрадовался монах, – а не то пришлось бы искать ваш шатер. Хотя ваш шатер так знаменит, что отыскать его было бы легко.

      – Мой шатер знаменит? – мрачно спросил Волков, уставившись на монаха. – И чем же?

      – Да помилуйте, все только и говорят что о вашем шатре. Да и о вас.

      – Обо мне говорят? И что говорят?

      – Так и говорят, что шатер ваш роскошен и что этот шатер вы то ли украли, то ли отняли у какого-то знаменитого рыцаря.

      – Украл? Я взял его с боем!

      – Я-то это знаю, но люди не все готовы верить в это, а еще говорят про ваш доспех. Говорят, что даже у графа такого нет. И что своих людей вы привели, заплатив им, что это не ваши люди и что случись нужда, так они при вас не будут.

      – А еще что? – спросил кавалер. У него и так настроение было нерадостным, а тут такие неприятные слухи дошли.

      – Все судачат о графе и госпоже Брунхильде.

      – И что говорят?

      – Говорят, что вы ее специально графу подсунули, чтобы вскружить ему голову.

      Волков усмехнулся. Может, сплетники были и недалеки от истины. Он еще и сам, правда, не решил, насколько они недалеки.

      – Говорят, что граф не танцевал лет двадцать уже, – продолжал монах, – а вчера так он на три или четыре танца с ней выходил. А еще говорят, что два молодых господина повздорили из-за госпожи Брунхильды, из-за очереди на танец с нею.

      Тут Волков поглядел на Семиона скорее удивленно. Да, он не сомневался, что Брунхильда прекрасна. Уж как ему этого не знать, он-то видел ее во всей красе. Но чтобы ее успех оказался так очевиден и ярок… Чтобы до ссор из-за танца дошло!.. Ведь на балу присутствовали и другие красивые молодые дамы. Кавалер отметил для себя двух как минимум. Не обращая внимания на все еще что-то говорившего монаха, он машинально полез в кошель и достал из него маленький красивый флакон. Оглядел и его. Ничего удивительного, резной флакон из чистого белого стекла, в таких флаконах дамы носят благовония. Может, все дело в этом… Неужто Агнес и вправду так искусна?

      – А что это, господин? – спросил брат Семион, заметив флакон.

      – Ничего, – ответил кавалер и спрятал флакон. – Пошли, в бальной зале ставят столы, надо позавтракать.

      – Господин, –