Тверской Баскак. Дмитрий Анатольевич Емельянов

мне в лицо, требуя честного ответа.

      В этом плане мне скрывать нечего.

      – Нет никакого сговора, – выдерживаю его взгляд не отводя глаз, – это чистая случайность, как я уже и говорил.

      Не найдя подтверждения своим подозрениям, Ярослав снижает нажим.

      – Тогда, зачем ты здесь? Чего хочет от меня папа римский?

      На этот счет у меня уже готова легенда. Говорю много общих слов об объединении церквей и совместной борьбе с язычеством. Много воды и никакой конкретики.

      Князь с боярином слушают мою болтовню, но видно, что заботит их совершенно другое. Терпеливо дождавшись окончания моей речи, и покивав, мол да-да-да все это может быть, но совершенно неинтересно и неважно, Ярослав задает вопрос о том, что его действительно волнует.

      – Ты хоть и христианин, но у монголов вроде как свой. Что можешь о них сказать, доверять им можно?

      Как ни ждал я чего-то подобного, как ни готовился, а все-равно вопрос застал меня врасплох. Задача! Какую позицию мне занять, так мною и не решена, поэтому, в первую очередь, мысленно убеждаю невидимого и всемогущего старца:

      «Меня спрашивают, я не могу не ответить. Это мое личное мнение, а никакое ни вмешательство. Просто говорю, что думаю и все».

      Видимо рожа у меня в этот момент довольно стремная, потому что князь с недоумением переспрашивает.

      – Что с тобой, латинянин? Занедужил что ли?

      Беру себя в руки и отвечаю четко и уверенно.

      – Доверять словам монгольского хана я вам не советую. Обманут.

      Теперь настал черед князя слегка онеметь. К такому ответу ни он, ни его воевода не были готовы. Дмитро Ейкович даже пораженно крякнул.

      – Чем же монголы тебе насолили, что ты их так кроешь.

      Отрицательно качаю головой.

      – Ничем. Вы спросили – я честно ответил, зачем мне врать.

      Не сводя с меня внимательного взгляда, Ярослав огладил свою стриженную бороду.

      – А в чем, по-твоему, обманут. Я не стану Великим князем Владимирским?

      Еще не оценив подвоха, говорю, не задумываясь.

      – Станешь.

      В глазах князя промелькнуло удовлетворение.

      – Тогда не пойму, в чем обман?

      Вот теперь пришлось призадуматься мне:

      «А, действительно, в чем? Что Батый ему обещал: Владимирский стол, общие для всей империи Чингиз-хана права и обязанности. А взамен что? Полное подчинение монгольскому хану, дань и участие в войнах империи. Странно, что Ярослав этого не понимает».

      Князь и боярин по-прежнему смотрят на меня в ожидании ответа, и я пытаюсь расставить точки на и.

      – Вы не будете самостоятельны, за правом на стол все князья будут ездить в Орду и вымаливать у хана свою вотчину на коленях. Тех, кто не захочет, казнят, а города, что не примут власть татарскую, подвергнутся разграблению. Несколько столетий Русь будет страдать под гнетом ордынских ханов.

      Моя речь произвела впечатление, но не совсем то, на которое я рассчитывал. Ярослав наморщил лоб, словно силясь понять сказанное.

      – Подожди, латинянин,