Лэанкаре. Еще одна типичная история о попаданке. Юрий Михайлович Киприянов

в тело молодой девушки (Особенно такой! У которой все… слишком. Слишком сексуальна, слишком экзальтирована, слишком эмоциональна, слишком… все!) – это сложнейшее испытание для психики, мать его разэтак. И моя уже никуда не годится – это точно. Выдохнув, я смотрю на Керна и качаю головой, перед тем, как встать… И понимаю, что даже это нехитрое движение в исполнении ЭТОГО тела превращается в бенефис грации и эротичной пластики.

      – Северный пушной зверек… – негромкие слова сами вырываются из груди. – Прости, но я пока… да блин! Я просто не знаю, что со мной! Да я даже не знаю, кто я, понимаешь?! Говоришь, копыта и рога могу вернуть? Да мне и этого тела не надо…

      Злость клокочет внутри… И вместе с ней вокруг становится жарче. А потом… Я понимаю, что источник жара – это я. И рыжие волосы превратились в рыжее пламя, а глаза сверкают, аки раскаленные недра вулкана. Психоделическая картина, отражаемая неспокойной гладью воды. Демоническая… И огонь слетает с кончиков пальцев, оглашая пространство клокочущим стрекотом пожирающей пространство стихии. Из груди рвется рык, но… Я дергаю головой, и пламя гаснет… На мне. А вот подожженное вокруг в вспышке гнева пространство гаснуть не собирается.

      – Твою же мать за ногу… – вот тут я уже начинаю понимать, в насколько опасную ситуацию я вляпываюсь. Но с другой стороны, пламя – оно как щенок в моих руках. Не обжигает, а лишь ласкает, напоминая о том пожаре страстей, что бушует внутри. – Не… злиться мне нельзя, да? А то тут можно пожар устроить… Или еще что похлеще.

      Я хмыкаю и устало качаю головой, потирая виски от ноющей боли в голове. От щелчка пальцев, выполненного чуть ли не на подсознании, пламя вокруг потухает, оставляя лишь пепел. Я морщусь и задумчиво оглядываюсь. Разрушений от меня с каждым часом все больше. Опасная ситуация. И мне остается только вздохнуть, признавая свой неуемный темперамент.

      – Ладно, ты прав… Надо идти, и в таком виде явно это будет проще… Вот только куда? – я смотрю на него. – Я-то не особо понимаю даже то, ГДЕ я нахожусь, не говоря уж про то, КУДА идти.

      XVI. Изучение мира на кортах

      Напоминание о бесконтрольной магии рогатки внезапно пришлось к месту. Керн никогда не думал, что такое трухлявое и насквозь пропитанное влагой дерево может гореть. И ведь каждый раз, когда рыжая выходила из себя, рядом что-то вспыхивало. Он отчётливо представил, как обращается в кучку золы в процессе воплощения одной из своих жарких фантазий и с непередаваемым чувством медленно выдохнул сквозь зубы. Вот привалило ему счастьица, и хочется, и колется, око видит да зуб неймёт. Ведь даже если она не оторвёт ему голову и подпустит к себе, то потом зажарит в процессе. Тут есть над чем задуматься.

      Ещё она начала его понимать, а вот он её – нет, к сожалению. То есть, слова-то были понятные, но складываться во что-то они совершенно не желали.

      – Злиться точно не стоит, – закивал он, ухватив самое главное, подумал и добавил. – И я пушной, но не сказать, чтоб северный. Наоборот, теплолюбивый, – подумал ещё и дальше пошло легче. – Ты, действительно,