Записка на чеке. Газетно-сетевой сериал-расследование. Александр Жабский

не так, как теперь, и непросто! Нынче открыл бы в смартфоне Яндекс, нашёл телефоны минкульта – ему подчинялся наш театральный – и тотчас же позвонил. А мне пришлось ехать в редакцию, ибо какие смартфоны, какие яндексы! Без службы «09» не обойдёшься. Можно, конечно, и с автомата, но где же взять двушки? Одним словом, сплошная морока.

      По телефону, который мне дали в справочном, долго не отвечали. А когда ответили, удивились, почему звоню не в институт, а сразу в министерство. Теряя терпение, объяснил – и о чудо! – мне сообщили, что театральный институт отправился всем своим новым составом в Янгиюльский район, даже назвали совхоз, убирать персики.

      – Министерство поднял, молодец! – одобрил Савельев ход моих действий, ещё не зная побудительных причин. И только потом сказал: – Ну, старик, излагай. Просто так из министерства душу ведь не вынимают.

      Мы долго сидели за бутылкой сухачика. Больше молчали. Прощаясь, Савельев спросил:

      – Завтра поедешь?

      – Как встану.

      – Ну, удачи, старик! – он меня дружески обнял. – Ты заслужил.

      Мамы дома не было – она ещё в начале лета уехала к бабушке в Саблино, под Ленинград, откуда в мои студенческие годы возвращалась только по осени, а в год смерти бабушки вернулась вообще в декабре, её похоронив. Это даже к лучшему: с мамой я своими душевными переживаниями никогда не делился, но и скрыть их сейчас не смог бы – и пошли бы расспросы. А так достал заложенные в морозильник нашего верного «Саратова II» перед отъездом в лагерь два пласта исландского филе трески, разморозил, поджарил, поужинал. И отрубился до утра.

      Зная адрес, найти то, что нужно – лишь дело техники. К полудню я был уже в том отделении совхоза, где, как мне уточнили в его конторе, работали новоиспечённые студенты режиссёрского факультета. К полевому стану мы с ними подошли одновременно. Но где же Оля?

      – Где Оля?! – выкрикнул я, как теперь кажется, надрывно.

      – Я тут, – отозвалась девушка, которая стояла ко мне ближе всех. – Как ты меня нашёл?

      Она спросила «как», а спрашивала – «зачем». Она наверное не хотела, чтобы я видел её такой. Это была не Оля. Да, черты явно её, но что черты, если нет умещённого в них человека.

      Ребята-однокурсники с интересом рассматривали меня. Повариха, из них же, пригласила обедать. А Оля сказала:

      – Пойдём я тебя провожу.

      Нам всё было ясно: нас прежних нет, а нынешние мы друг другу чужие.

      – Оля, ты вернёшься? – крикнул нам вслед кудрявый парень. В его вопросе тогда не было никакой особой заинтересованности. Но потом он стал её мужем.

      У автобуса на Янгиюль Оля скользко поцеловала меня в щёку и сказала только одно:

      – Нам не надо было ложиться спать. Или надо было ложиться вместе.

      Практически это же самое сказал Александр Кочетов в «Балладе о прокуренном вагоне».

      Потом мы не виделись и виделись. Когда припирало,