.

Обратной Стороны, но чаще говорили, что это еретики, поклоняющиеся мраку. Фрезенский архиепископ, глава гевинтерской церкви, лет десять назад осудил Серых смотрителей в особом послании. С чего благочестивому южанину интересоваться ими?

      Учёный фыркнул в ответ и заявил, что он сам по себе. Фродвин добавил, что в Толимаре у него есть несколько мутных знакомцев, которые могли бы оказаться Смотрителями, и предложил свести с ними – Виллем смутился и пробурчал, что не надо.

      Шаан забился в угол с небольшой книжечкой, прицелился пером в страницу и так застыл, не решаясь тронуть строку. Вальтер делился с Годфруа сальными шуточками про монашек и наёмников; у того вся шея стала красной, и глупая, широкая ухмылочка перетекала то на одну сторону, то на другую.

      Она так и сидела одна за своим столом. Рыжие завитки волос попрятались, и только подбородок выглядывал из-под капюшона. Айдан долго косился в её сторону, потом сделал несколько шагов и замер, напуганный тем, что могло случиться. Возможно, – думал он, – я мог бы… развлечь её сейчас? Подошёл поближе – она как раз поднялась и неторопливо зашагала к лестнице.

      – Моя госпожа, простите, что я вчера…

      Она отпрянула, повернулась, волна запаха захлестнула, обняла нежными, сильными крыльями.

      – Что такое? Я… – она прижала ладонь к виску, как будто вдруг заболела голова – или, быть может, она хотела поглубже утонуть в капюшоне, чтоб навязчивый монашек ничего не увидел. Сразу же крупная, злая ладонь Годфруа легла на плечо Айдану, и тяжкое сопение ударило по ушам.

      – Не надо, всё нормально, – бросила она.

      Давление исчезло, и плечо смогло выпрямиться, повёл им – что-то хрустнуло внутри; кажется, этой ручищей Годфруа мог запросто сломать пару костей. Айдану показалось, что темнота под капюшоном улыбнулась ему. Добрая, хоть и слабая улыбка…

      – Не знаю, за что ты хотел извиняться, но так и быть, прощаю.

      Потом развернулась и пошла наверх. Запах следовал за ней тонким, шелковистым шлейфом. Айдан не выдержал и плюхнулся на лавку.

      – Ты, – костлявый и жёлтый, вдобавок не очень прямой палец нацелился на него. – Да, ты, нечестивец в одежде монаха! Рассчитываю тебя увидеть завтра на предрассветной службе.

      – А… Что? – слабо проговорил Айдан.

      Какая ещё предрассветная служба? – ругнулся он про себя. – Почему завтра? Должно быть, самый первый на свете монах разгневал чем-то Светлого Владыку, и теперь мы вынуждены влачить эту постылую повинность, хорошо хоть лишь по самым торжественным дням – но почему же всё-таки завтра? Какого преподобного изверга – да простит меня Владыка за эти слова, конечно – какого недруга монашеской братии угораздило преставиться в этот проклятый Владыкой день?

      – Так седмица малого откровения! – обрушился на него исповедник – Что за монахи бесстыдные пошли, а? Вы хоть в церковь вообще ходите или просто так рясу таскаете, бесполезное вы племя?

      Айдан так и не смог