Нескончаемый дар. Владимир Алейников

– время таково, что любые, даже самые красноречивые, возмущённые тирады и те не помогут. Как об стенку горохом.

      Цинизм повальный. Беспардонность и беспринципность.

      Пост-как-его-там – модернизм сплошной.

      Что стояло на ногах – на голову поставить. Хохму – в красный угол, вместо иконы. Вторичность – маскировать под оригинальность. Заимствования, даже плагиат – узаконивать. И подо всё обязательно подводить базу. Вот занятие-то развесёлое!

      Эх, коли пошла такая пьянка, гулянка такая разудалая, то отчего же и не поучаствовать?

      Вот и лезут. В стаю. В стадо. Так – легче. Все друг к другу притрутся, глядишь. Подачки распределят. Вожакам – побольше. Остальным – поменьше, но и того хватит, проживут, прокормятся. Жизненные блага им подавай! Хлеб не просто с маслом, а ещё и с икрой!.. Из рыбьих глаз тебе икорка, паскуда. Подавишься.

      Смотрит из грядущего Игорь Ворошилов – и понимает: унёс он с собой Святогорову силу – и правильно сделал. Некому было передать.

      А оставил бы здесь – так растащили бы по кусочкам. Отрезали бы но ночам, втихаря. Отрывали бы с мясом. Ничего бы от этой энергии не оставили – всё разобрали бы: дармовая!

      А то, что эта сила – сила земного тяготения, нынешнюю публику мало заботит, Ну подумаешь – тяготение! Ну, на Запад продать можно. Там быстро сообразят, что к чему. С руками оторвут. И как бы публике на как бы жизнь как бы хватит… По рогам бы тебя хватить, щенок хвостатый!

      Смотрит оттуда, из светлого завтра, Коля Шатров – и говорит:

      – Как ни страшно такое произносить, а тем более, осознавать, – вовремя, прости Господи, ушёл от кошмара. Своего кошмара, прижизненного, хватало.

      Смотрит оттуда, из предполагаемого грядущего, Лёня Губанов и говорит:

      – Эх, вы! Прочитали бы вовремя всё, что я тогда, при жизни, написал!

      Нет, не прочитали. Некогда было. Незачем им было. И сейчас – некогда и незачем.

      Писания губановские так и не изданы. Предвидения его – не прочитаны, не восприняты как подобает. Почти никем.

      Как бы время – как бы бремя. Для одних – славы. Для других – нрава. Его нрава, как бы времени.

      Но время без «как бы» – просто время. И бремя без «как бы» – просто бремя. Просто.

      Славы ли, слова ли, – это как у кого.

      Марк – в как бы временной вакханалии не участвует. Он – совершенствуется. Изучает языки, Поддерживает обширную переписку с разъехавшимися по миру друзьями и знакомыми. Читает. Мыслит. Подрабатывает, где придётся. А что делать? На пенсию не проживёшь. Стоек. Самодисциплина. Порядок во всём. Без всяких там «как бы». Всё – настоящее. И Мери – с ним рядом.

      А письма у Марка получаются – замечательные. Подробные. Искренние. Написанные глазастым его почерком. Я их все – берегу. Иногда почитаешь их – и оживаешь.

      Именно он, первым из киевлян, ещё не будучи знакомым со мною, ещё осенью шестьдесят пятого года, случайно увидел у своей знакомой, Зои Василевской, молодой и славной женщины, с неудержимым тяготением к осмыслению нашего многосложного