Страницы истории сельскохозяйственной науки ХХ века. Воспоминания учёного. Николай Васильевич Орловский

заключения Ревтрибунала в лице т. Крыленко снова в печати напоминать о «скорбной ошибке» своего учителя Н. К. Кольцова, зная великолепно о сложной обстановке первых дней Великого Октября? Может быть, следовало ограничиться упоминанием о мудром и милостивом решении Ревтрибунала, в те незабываемые дни беспощадно расправлявшегося с контрреволюцией?

      Не менее тяжелые обвинения были предъявлены Н. П. Дубининым и академику В. Н. Сукачеву, который предложил после «печально знаменитой» августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. ввести в состав бюро биологического отделения АН Т. Д. Лысенко как вождя советской биологии (Дубинин, с. 279). Хорошо зная о тяжелой борьбе В. Н. Сукачева, нельзя было обвинять его в этом «лжесвидетельстве», тем более сам Н. П. Дубинин, лишенный возможности работать в АН после августовской сессии, нашел себе удивительное прибежище на работе в Институте леса АН в качестве заведующего орнитологическим отрядом Уральской полезащитной экспедиции.

      Целых шесть лет использовал его для интенсивной полевой работы по пойменным лесам р. Урала и для продуктивной литературной работы, приведшей к созданию ряда великолепных описаний природы, иногда равных по своей насыщенности образцам тургеневской классической прозы, а иногда переходящих в своеобразные философские эссе о страхе смерти, который должен преодолеть человек, «чтобы он мог сравняться с богами, которых он так щедро создавал в мифах, верованиях и религиях» (Дубинин, с. 342).

      И такие противоречивые замечания возникают при чтении всей книги Н. П. Дубинина «Вечное движение» и особенно последней ее XIX главы, получившей символически то же название, обобщающей его credo в отношении философских основ генетики как науки о будущем всего человечества. Он заключает книгу сообщением об его трехчасовом докладе на тему: «Учение о расах и современная наука» во дворце Юнеско (Париж), после которого слушатели расходились медленно, постепенно переваривая услышанное.

      И далее, критикуя Т. Д. Лысенко, он писал: «Как странно, что этот сильный и в чем-то, безусловно, талантливый человек, получив баснословные возможности, сделал в своей жизни так мало реального. Он сформулировал теорию стадийного развития растений, крупное общебиологическое представление, однако забросил ее конкретную разработку… Он трактовал генетику своего времени в основном неверно, однако при этом он нащупал и ее реальные ошибки, в первую очередь автогенез. В принципе правильная постановка вопроса об единстве внутреннего и внешнего в проблеме наследственной изменчивости в конце концов выродилась у него в старую ламаркистскую трактовку об адекватном унаследовании благоприобретенных признаков.

      Сколько правильных общих принципов защитил Т. Д. Лысенко и как вырождалось их значение, когда он вместо научного анализа наполнял их субъективистскими построениями. Он отверг дружескую руку Н. И. Вавилова и этим обрек себя на ложный путь в науке. Будучи пророком «новых» методов селекции, он не создал ни одного сорта. Вместе с тем… он не приписал