Страшно упрямый. Виктория Падалица

до самого края юбки, медленно, но неумолимо задирая ее к талии. Проворные пальцы отнюдь не нежно пощипывали ноги, оголяя их, и вместе с юбкой двигались все выше, к заветному просвету между бедер.

      Почувствовав момент, когда он добрался до трусиков, я инстинктивно свела колени вместе, да с такой силы, будто это хоть как-то поможет противостоять его сексуальному натиску. Пальцы мои хватались за кирпичную стену бара, тщетно пытаясь зацепиться хоть за что-то торчащее, чтобы заставить себя смиренно вытерпеть все, что он намерен сделать со мной.

      Мне нужно было куда-то деть руки, иначе я просто не могла даже ровно стоять. Меня трусило, пошатывало, штормило.

      Лаская меня между ног все интереснее, бразилец смотрел на мои губы, при этом дико, с одержимым желанием разыграться прямо здесь и сейчас, облизывал свои, пухлые и очень нетерпеливые.

      От него пахло властью, силой, кожей, сигаретами и безумно возбуждающим парфюмом, таким сладким и волнующим воображение, что у меня моментально закружилась голова.

      Ну точно феромоны.

      Иначе как объяснить мое влечение к тому подонку, кто приставил лезвие к моему горлу, а другой рукой стаскивает с меня трусы?

      – Вы же не станете это делать здесь? Тут камеры везде… – прошептала я, стесняясь и теряясь от собственных ощущений в теле, которые разжег во мне этот маньяк, и над которыми я была не властна.

      И тут же получила безмолвный, но крайне глубокий ответ, от которого резко прогнулась в спине, издав сладострастный стон.

      Преодолев капроновое препятствие и отодвинув в сторону последний кусочек ткани треугольной формы из тонкого кружева, что мешал бразильцу добраться до лона, он проник в меня пальцем и сразу взялся жестко трахать.

      Ощущая, что я несоизмеримо влажная от того дикого, сумасшедшего, сопряженного с чувством страха распутства, что он позволял себе творить со мной, бразилец не думал останавливаться или хотя бы сбавлять темп. Он продолжал порочно издеваться над моим телом, над его отдельными частями и эрогенными зонами, нечестными способами и принудительно доводя меня до бесстыдных всхлипов и томных вздохов, при этом не позволяя противиться его вопиющим, дерзким, наглым, но приятным вольностям.

      Немного потеребив клитор напоследок, перед тем, как приступить к основному делу, бразилец порвал на мне колготки в области промежности и с рыком прижал меня к стене.

      Наблюдая за тем, как он, опустив взгляд, расстегивает молнию брюк, с каким рвением закидывает мою ногу к себе на талию, как придвигает меня ближе, я понимала, что скоро он зайдет в меня как к себе домой. Прямо здесь, под камерами наблюдения, и завтра об этом узнают все работники бара.

      Это было неотвратимо, ожидаемо, но ужасно стыдно.

      Я не хотела для себя позорной славы, но и не могла даже дернуться, ведь бразилец продолжал держать тесак возле шеи ради поддержания моей безропотной покорности его бескомпромиссной воле.

      Чувствуя, как гладкая мясистая головка члена трется по моему нежному месту, как раздвигает она там все мои складочки, расчищая себе путь для беспрепятственного проникновения,