Свет – Тьма. Елена С. Равинг

мной стоял всего лишь санитар, а не доктор Лазаревский с его злополучным блокнотом.

      – Н-неважно, – чуть заикаясь, пролепетала я. – Показалось…

      Я быстро подняла с пола книгу и, сунув её в сумку, последовала за тихо матерившимся мужчиной, возмущённым, что ему пришлось вести незадачливую посетительницу чуть ли не за ручку. Он открыл замок и проводил меня недовольным взглядом, после чего дверь за моей спиной угрожающе захлопнулась.

      Внутри по-прежнему царили спокойствие и обыденность. За несколько дней в палате ничего не изменилось: мебель стояла на старых местах, стены удручали противно-серым цветом, а немногие мамины вещи располагались в том же порядке и лежали там же, нетронутые и неиспользованные. Даже баночка с кремом на тумбочке не сдвинулась ни на миллиметр с тех пор, как мама её туда поставила. Казалось, за столетия в этой больнице тоже ничего не изменится, и, если зайти сюда через век или два – всё останется прежним, только ещё больше одряхлеет и облупится.

      Я думала, что застану маму в постели, как после последнего срыва. Но я ошиблась. Она сидела на самом краешке и что-то увлечённо крутила в руках. С порога я не смогла разглядеть, что именно – слишком крохотным был предмет. Но сейчас и не особо интересовалась.

      – Мама! – воскликнула я с радостью и волнением, тут же забыв про неприятный инцидент в коридоре.

      – Здравствуй, Лизонька! – она встрепенулась и подняла на меня совершенно ясные глаза. – Как хорошо, что ты пришла!

      Я искренне удивилась.

      Сегодня мама не выглядела уставшей или отрешённой, как прежде, а наоборот – в ней будто прибавилось энергии. Взгляд стал более осмысленным, цвет лица – посвежевшим, осанка – прямой и уверенной. Да и настроение вроде улучшилось.

      Может, так подействовали лекарства?

      Во время последнего курса она была подавлена и выглядела плохо, так что, наверное, Лазаревский назначил какой-то новый препарат, о чём мы с отцом пока не знали. Точнее, не знала я, ведь каждый свой шаг он должен был согласовывать с папой. В любом случае меня порадовала эта положительная перемена. Если так пойдёт и дальше, может, обещания доктора, наконец, сбудутся и он отпустит её домой?

      Бросив сумку на пол, я осторожно присела рядом, неосознанно немного побаиваясь маму после того случая. Не обращая внимания на напряжённость, она нежно меня обняла, прижала к мягкому халатику в цветочек и несколько минут мы просто сидели, не шевелясь и ничего не говоря друг другу, словно не виделись целую вечность. Я вновь остро ощутила, как сильно скучала по ней всё это время и как мне её не хватало. Страх быстро прошёл, и я позволила себе расслабиться, наслаждаясь такими редкими и такими желанными материнскими объятиями.

      – Что-то случилось, дочка? – наконец, спросила она, почувствовав моё настроение, отстранилась и положила руки на плечи.

      Они оказались пусты, как у искусного фокусника.

      – Мне так нужно поговорить с тобой, мам. Я совсем запуталась… – всхлипнула я, при этом мучаясь сомнениями, стоило ли вообще ей о чём-то рассказывать.

      Хотя