Жемчуг королевской судьбы. Кубок скифской царицы. Анна Зоркая

хранил несметные богатства, правда? Но никто ничего не знал. Получалось, что о сокровищах знали только двое: умерший и сам Мигунов. И тогда последнему пришла в голову мысль продать коллекцию, не нарушив при этом закон.

      Чтобы получить разрешение на открытие антикварного магазина, Мигунову пришлось раздать кое-кому несколько взяток небывалого размера. Иначе бы ничего не получилось. Но место на одной из старейших улиц Москвы все-таки удалось выбить. Не совсем на Арбате, конечно, но в одном из примыкающих переулков. Мигунов и тому был рад.

      Торговля сначала шла со скрипом, но постепенно он оброс серьезной клиентурой. Бывало, что в его «Фенестру» заглядывали и звезды шоу-бизнеса, и именитые бизнесмены, но в большинстве своем приходили только наследники или люди пожилого возраста.

      А через десять лет, совершив наконец сто раз отложенный визит к врачу, Михаил Иванович Мигунов узнал о своем страшном диагнозе. Вот тогда-то и задумался о том, что магазин нужно срочно пристраивать в хорошие руки, но как-то так получилось, что некому. Тогда-то он и вспомнил про симпатичного ребенка, с которым вел умные беседы.

      Эдика Кумарчи он нашел очень скоро, но не на улице встретил, а обнаружил его аккаунт в соцсети. Офигел, когда увидел моментальное фото на аватарке и узнал в нем своих давних знакомых.

      Ошибки быть не могло.

      В одном из комментариев под какой-то заезженной цитатой Эдик упомянул о месте работы, куда Мигунов отправился сразу же и узнал о том, что парень недавно уволился. Но у продавщицы, которая об этом сообщила, остался номер телефона симпатичного коллеги. Правда, позвонить ему Мигунов не решился.

      Он даже не знал, проживает ли Эдик до сих пор в родительской квартире. Просто пришел наобум в его день рождения, дату которого сохранил в памяти, и позвонил в дверь. И дождался-таки, пока ему откроют.

      С тех пор парень от него ни на шаг не отходил. Само собой, Мигунов помогал ему всем, чем только мог. И каждый раз вспоминал родителей Эдика, чтобы мысленно уверить покойных в том, что их сына он теперь не бросит, что чувствует свою вину в их смерти, потому что их нет, а он остался, и если бы не коллекция Кумарчи-отца, то и не разбогател бы, а скорее всего отмотал бы уже срок где-нибудь в Красноярском крае. Но ‒ не случилось. И сын их в порядке, получил родительское наследство, поддерживает связь с дядей Мишей и ни на что не жалуется.

      Они бы гордились своим сыном.

      Передав «Фенестру» Эдику, Мигунов наконец смог сосредоточиться на здоровье. Онкологию победить так и не удалось, но приостановить процесс врачи смогли. Даже в его возрасте, оказалось, можно обратить необратимое.

      Со временем Эдик перестал нуждаться в советах Мигунова и обращался к нему все реже. Но каждый раз, когда он предлагал встретиться, у Мигунова екало в груди. Он все еще чувствовал вину перед Эдиком за то, что скрыл от него смерть родителей. Но Эдик, кажется, зла на наставника не держал.

      Положив трубку, Мигунов бегло прибрался в комнате и решил