1924 год. Старовер. Виктор Тюрин

на крючок, но если еще кто явится, то выбьет дверь с одного удара.

      – Ой-вей! А кто-то обещал счастливую жизнь. Грабежи, банды, большевики. Вы не знаете, от чего нас освободили? Я таки даже боюсь подумать, что нас ждет в будущем при таких обещаниях, – при этом хозяин дома печально покивал головой, потом вдруг вскинулся. – Премного извините меня, молодой человек, я ведь вас так и не поблагодарил. Вы спасли жизнь мне, моей жене Софочке и дочери Сонечке. Что я могу для вас сделать?

      – Можно чего-нибудь попить, уважаемый?

      – Будет и попить, и поесть. Как только Сонечка заснет, Софочка все сделает.

      – Вы думаете, что ваша дочь после этого заснет?

      – Я дал ей снотворное. А попить… Погодите!

      Аптекарь, продолжая держаться за бок, обогнул стойку и скрылся в задней комнате. Спустя несколько минут вернулся с кувшином и стаканом. Поставил их на стойку, потом вдруг бросил тревожный взгляд на дверь, затем на лежавшего в беспамятстве бандита, и вдруг стал неожиданно ругаться. Поцы и шлимазлы так и слетали с его языка. Я его понимал, у каждого своя разрядка нервов. Пока он этим занимался, я выпил подряд два стакана ягодного морса, и теперь мне захотелось есть. Наконец он закончил ругаться и бросил на меня внимательно-оценивающий взгляд:

      – Вы знаете, что сейчас там происходит?

      При этом он кивнул головой в сторону входной двери.

      – Утверждать не берусь, но, похоже, лесные бандиты режут местную власть.

      – Так это банда Левши? – в его голосе послышалось облегчение, что меня весьма удивило.

      – Мне-то откуда знать, но при этом село не подожгли, и народ в панике не разбегается.

      – Таки он. Уф! Я даже чувствую себя немножко лучше.

      – А кто это? – я кивнул на мертвецов и лежащего в бессознательном состоянии бандита.

      – Это мое прошлое, – и аптекарь горестно закачал головой. – Ой-вей! Ведь только семь лет прошло… Тот, кого вы так удачно убили, страшный бандит. У него руки по локоть в крови. Его отправили на каторгу, но тогда был закон, а что есть сейчас? Разве это жизнь? Нет, это преддверие ада! Эти люди, которые ничего не знают о жизни, почему-то решили… Он резко замолк, настороженно глядя на меня.

      – Мне не интересна местная политика, уважаемый. Я – сам по себе.

      – Судя по тому, как вы говорите, чувствуется интеллигентный человек, но при этом как-то странно строите фразы.

      Мне не хотелось развивать это направление разговора, поэтому я решил сменить тему и поинтересовался:

      – Кстати, как мне к вам обращаться?

      – Абрам Кац. Местный аптекарь, как вы уже поняли.

      – Егор Аграфов, бродяга, как вы уже поняли, – в тон ему ответил я.

      Мы замолчали. В другое время я бы уже подраздел мертвецов, но присутствие хозяина аптеки, с которым, похоже, наладились отношения, сдерживало меня.

      «Может, можно будет решить вопрос как-то по-другому».

      С улицы не доносилось ни малейшего звука, только было слышно, как сверху ходит