Жизнь взаймы. Эрих Мария Ремарк

свете приборного щитка. Ее лицо, освещенное лампочками часов и приборов для измерения расстояния и скорости, казалось Клерфэ, вопреки всем этим механизмам, не подвластным времени, вне его, как сама смерть, с которой Лилиан мчится наперегонки. Клерфэ вдруг понял, что по сравнению с этими гонками все автомобильные гонки на свете – детская игра.

      «Когда я высажу ее в Париже, я ее потеряю», – подумал он.

      – Что вы будете делать в Париже? Вы уже решили? – спросил Клерфэ.

      – Там у меня дядя. Он распоряжается моими деньгами. До сих пор он посылал мне ежемесячно определенную сумму. Теперь я заберу все деньги. Разыграется целая трагедия. Ему все еще кажется, что мне шестнадцать лет.

      – А сколько вам на самом деле?

      – Двадцать четыре плюс восемьдесят. Клерфэ рассмеялся.

      – Прекрасное сочетание. Мне когда-то было тридцать шесть плюс восемьдесят… когда я пришел с войны.

      Лилиан повернулась к нему.

      – Ну и что было дальше? – спросила она быстро.

      – Дальше мне стало сорок, – сказал Клерфэ, включая первую скорость.

      Машина взяла подъем от вокзала к шоссе и начала спускаться вниз. В тот момент, когда она въехала на длинный спуск, сзади взревел другой мотор – то была красная спортивная машина, которая вместе с ними прошла через тоннель. Ее водитель задержался у заправочной станции, и теперь машина бушевала так, будто в ней было не четыре цилиндра, а все шестнадцать.

      – Такие типы не переводятся. Он хочет устроить гонки. Давайте проучим его! А может, не будем разрушать его иллюзий? Пусть думает, что у него самая быстроходная машина на свете!

      – Пусть думает.

      – Хорошо.

      Клерфэ остановил «Джузеппе». Красная спортивная машина тоже остановилась, водитель засигналил. Он вполне мог обогнать машину Клерфэ – места было достаточно. Но он во что бы то ни стало хотел устроить гонки.

      – Ну что ж, – сказал Клерфэ и опять включил мотор. – Таков человек – он ищет своей гибели.

      До самого Фаидо красная машина ехала за ними, навевая на них скуку. Она все пыталась догнать Клерфэ.

      – Он еще доездится до смерти.

      Клерфэ затормозил, но тут же опять дал газ.

      – Ну и сапожник! Вместо того чтобы обогнать нас, он чуть не врезался в нашу машину.

      Клерфэ направил «Джузеппе» к обочине на правой стороне дороги. Он остановил машину перед бензоколонкой. На этот раз красная машина не остановилась. Она с ревом промчалась мимо них. Водитель презрительно помахал им рукой и засмеялся.

      Вдруг стало очень тихо. Ничего не было слышно, кроме журчания ручейка и почти беззвучного шелеста дождя. «Это и есть счастье, – думала Лилиан. – Минута тишины перед тем, что тебя ждет». Ей никогда не забыть эту ночь, нежное журчание воды и мокрое, блестящее шоссе.

      Через четверть часа они попали в полосу тумана. Клерфэ включил подфарники. Он ехал очень медленно. Вскоре опять стали видны обочины дороги. На сто метров вперед туман был смыт дождем, потом они снова оказались в тумане, подымавшемся