Беспутье. Наталия Урликова

на своем лице признаки того, что стала женщиной. Но кроме ощущения ноющей боли внутри ничего не изменилось.

      Моя девственная плева оказалась какой-то особой прочности и вся насквозь была прошита кровеносными сосудами. После второго, и третьего, и шестого раза, я, идя в туалет, все еще видела красные капли. Раз на седьмой я подумала, что начались месячные, как раз уже и по датам пора бы, но это были не они, это моя девичья честь все еще плакала кровавыми слезами.

      На втором курсе отношения Майи и Игоря стали разваливаться. Я знала, что они все чаще ссорятся, Майка выглядела подавленной. Однажды она рассказала, что Игорю не нравится, как она одевается. Он заявил, что ей надо обновить гардероб, что в нем много вещей, которые она носила еще в школе, в своей "деревне", что пора ей одеваться более стильно.

      – Вот сраный урод! – я была очень зла, – Май, ты нормально одеваешься. Реально нормально. Ну, конечно, у нас, блин, нет денег одеваться как городские чики. На какие, на хрен, шиши ты должна обновить гардероб?! На стипуху в три тыщи рублей?! Если такой деловой, пусть идет и сам тебе заработает на новый гардероб! Козлина!

      – Ну, в чем-то он прав. Я давно сама пальто новое хочу. Я ведь реально эту куртку еще со школы таскаю. Откладываю потихоньку на пальто, и ему сказала об этом, он обещал со стипухи тоже подкинуть.

      – Май, он знает, что тебе родаки почти не помогают? Ему-то небось хорошо помогают, единственному сыночку любимому.

      – Не знает. Я не хочу ему особо про родителей рассказывать. Подумает еще что-то не то.

      – А ты не хочешь их познакомить?

      Она нахмурилась:

      – Не-не, лучше пока не надо. Потом как-нибудь, когда папа будет в адеквате.

      – Опять на чашке сидит?

      – Ага.

      Я поняла, что ей неприятно, и сама поменяла тему. Я знала, что Майя не из самой благополучной семьи. Она старшая из троих детей. Мать работает санитаркой в больнице, отец давно потерял работу и периодически пьет. Мать не всегда имела возможность отправить ей деньги.

      Я помню еще несколько эпизодов, которые вызывали мое глубокое возмущение, даже почти ненависть к Игорю. Я видела, что Майя старается для него. Когда мы вместе заходили в продуктовый магазин после учебы, я обычно покупала себе что-то типа пельменей или наггетсов, а она набирала целый продуктовый набор для супа и для какого-нибудь полноценного второго блюда.

      – Нихрена, говядина, – сказала я однажды, у видев у нее в корзине лоток с мясом.

      – Да тут немного, только на гуляш, это не очень дорого.

      – Гуляш будешь готовить для Игоря?

      – Да, сегодня полгода, как мы встречаемся.

      – Клево, – с ноткой зависти произнесла я, имея в виду не их срок отношений, а то, что она приготовит настоящее мясо, – я вот ни разу говядину не готовила.

      – Так это не сложно. Берешь кусочек мяса, пару помидоров, лук…

      Я старательно запомнила рецепт и через пару дней торжественно позвала Виталика на ужин. Правда, я не учла, что древняя общажная плита, на которой готовили еще советские поколения студентов, еле фурычит,