Высокий сезон. Наталья Кошаева

художника не вынесет соседство чайного гриба. Грибу-то что, он так и останется в банке прикрытой марлечкой, а вы, если не хотите делить с ним жилплощадь, пожалуйте на выход. Ибо обижать гриб Антонина Петровна никому не позволит.

      Но то, что душа Рафаэля ко мне прибьется я не ожидала, и место тут уже занято другим титаном Возрождения. Они же с Леонардо вроде друг друга не выносят, а тут сидят рядышком и как два приятеля болтают и на меня искоса поглядывают. Натянула на голову одеяло и попыталась зарыться в подушку.

      Гении долго мне прохлаждаться в постели не позволили, подняли. Купающаяся нагая дева ждет. Оба хотели писать купальщицу, чуть ли не до драки. После долгих пререканий и торговли решили, что купаться будут две нагие девы, а в кустах, естественно затаятся двое пастухов.

      Леонардо позаимствовал мою левую руку, так как был левшой, а Рафаэлю осталась правая. И вот так моими руками они начали творить. Мне оставалось только молча смотреть на то, как мои руки порхают по большому холсту. Интересно, а откуда он у меня? Рафаэль собой что ли притащил?

      Леонардо работал сосредоточенно, долго примеривался и скупыми штрихами лепил фигуру купальщицы, а Рафаэль, наоборот, болтал без умолку, не забывая между делом щипать меня за бок и нашептывать на ухо разные шуточки. Работал он размашисто с удовольствием, без конца исправляя и переделывая.

      – Сынок, у тебя опять что-то с пропорциями, не то она у тебя длинная какая-то, не то кривая…

      Рафаэль, нашептывающий в этот момент мне на ухо очередной анекдот из жизни гениев, удивленно разогнулся и оглядел свое творение, а потом бросил взгляд на половину Леонардо, – А вы, маэстро, опять автопортрет пишете? Ну сколько можно…

      – Ну да, ну да, это мне говорит художник, который в каждой модели видит эту свою римскую…

      – И такого сфумато еще поднапустили….

      – Мое сфумато это – сфумато, а не то, что у тебя выходит – позор один. Я бы со стыда сгорел с таким сфумато.

      – Да где уж нам, мы же с королями да герцогами не якшаемся, как некоторые.

      – Ага, ты только с папами! И у каждого в любимцах. Поделись-ка, юноша, как тебе это удалось?

      – Верите ли, только исключительно за счет своего таланта и умения ладить с людьми.

      – Говори уж прямо – лизоблюдства и подхалимажа!

      Рафаэль насупился, отвернулся и некоторое время рисовал свою деву молча, только карандаш в мох пальцах только что не крошился, а холст того и гляди мог задымиться. – Даже Буонарроти оценил моего Пророка Исайю! – обиженно проворчал он.

      – Это который? – Леонардо сделал вид, что усиленно вспоминает, – Тот который только и умеет, что хороший мрамор портить?

      Старец ткнул меня в бок и склонившись к уху прошептал, так, чтобы Рафаэль тоже услышал, – Я как-то рекомендовал задвинуть его каменного косоглазого болвана в самый дальний угол за зданием синьории во Флоренции…

      Рафаэль фыркнул, не дав старцу договорить, – Когда вы расписывали Палаццо Веккьо совместно с Микеле, мы все наблюдали за вашими перепалками и гадали чья же