Ультрафен-1. Александр Леонидович Миронов

и стал набирать номер. Лицо приняло ироничное выражение.

      – Аллё!.. Кто это?.. Ах, это ты, Шалыч. Ещё вас не арестовали?.. Ну-ну. Шалыч, у тебя машина под рукой?.. Хорошо. Слушай, вы, когда труп в “скорую” грузили, что-нибудь заметили на нём?.. Ничего, значит, интересного… А татуировку?.. Нет. Тогда я ничего не понимаю. На его теле выступили замысловатые рисунки. Два портрета, чем-то похожие на тебя и Галима. – Феоктистов прикрыл трубку и подмигнул Бердюгину. – Ты что, не веришь?.. Вот почему я и спрашиваю про машину. Давайте, садитесь, и одним махом сюда. Сами убедитесь… Ага, какая-то чертовщина. Ну, ждём. В анатомке…

      Феоктистов положил трубку, и они с Бердюгиным рассмеялись.

      – Ну, Толя… Ну, Анатолий Максимович… Надо же такое придумать. Экспромт получился на славу.

      – А как ещё этих охламонов объе… горить?

      Посмеявшись, Бердюгин направился к сейфу.

      – Надо прибор настроить. Вы мне сейчас поможете.

      Игорь Васильевич открыл сейф и вынул футляры. Феоктистов принял их и положил аккуратно на стол. Обращался с ними, как с чем-то бесценным, волшебным.

      Бердюгин достал из-за сейфа штатив для фотоаппарата и стал устанавливать его на то место, куда показывал прежде, у двери возле окна. Привернул на него небольшую площадку.

      – Несите сюда прибор.

      Феоктистов взял со стола футляры и поднёс. Бердюгин вынул трубу и прикрепил её к площадке ремешками. Затем стал монтировать к трубе поданную Анатолием половину бинокля. Вернулся к сейфу и извлёк из него небольшой продолговатый прямоугольный предмет – электрический понижающий напряжение выпрямитель. Поставил его на подоконник, подключил от него провода вначале к сети, потом к прибору.

      – Ну вот, и готово. Сейчас мы настроим его на то место, где мы с вами сидели. Так. Садитесь.

      Феоктистов прошёл и сел за стол. Бердюгин некоторое время устанавливал прибор, поворачивая его из стороны в сторону на штативе. Потом замер, настраивая резкость. Феоктистов настороженно наблюдал за ним.

      – Ну что же… Кажется, вы безгрешны, – сказал Бердюгин. – Над вашим челом нет ни одной души убиенного. Нет грехов.

      – Что вы имеете в виду?

      – Убийства, смертей…

      – Есть, – не согласился Феоктистов. – Одна. При задержании два года тому назад убил одного мокрушника. Он меня тогда тоже ранил. Меня и моего товарища, Мишу Михалева.

      – Помню тот ваш случай, сам оперировал вас и Михаила, – сказал Бердюгин и стал смотреть продолжительнее. Потом поднял голову и отрицательно покрутил ею. – Нет, Толя, если верить аппарату, то на вас нет греха.

      – Как нет! Я ж его сам…

      – Нет, Анатолий, не вы. Видимо, кто-то другой. У вас голова чистая. Так, легкий ореол…

      Анатолий несколько обрадовано и в то же время недоуменно посмотрел на доктора и на прибор.

      – Неужели Миша?.. Он же сам был тяжело ранен.

      – Ну, чего не бывает… Теперь, давайте, я сяду.

      Бердюгин прошёл к столу, Феоктистов – к прибору, чему-то улыбаясь: от проведённого опыта на душе как будто бы стало легче.

      Феоктистов