Разбойничья злая луна. Евгений Лукин

не делала.

      – Тупапау![3] – взвизгнули девушки и в ужасе кинулись наутёк.

      – Ну вот… – обречённо промолвил Лёва, глядя им вслед. – Сейчас приведут кого-нибудь…

      Все содрогнулись.

      – Валентин… – начала Наталья.

      – Я помню, Ната, помню… – торопливо сказал несчастный теоретик. – Правда, неделя – это, конечно, маловато… но я попробую во всём разобраться и…

      5

      Прошёл месяц.

      6

      «Пенелоп» беспомощно лежал на боку, чем-то напоминая выброшенного на берег китёнка. Памятная пробоина чуть выше ватерлинии была грубо залатана куском лакированной фанеры. Заплата, которую в данный момент накладывали на вторую такую же пробоину, смотрелась куда аккуратнее.

      Сидя на корточках, Толик не спеша затягивал последний болт. По периметру латки блестели капли клея (толчёный кокос плюс сок хлебного дерева). Внутри яхты кто-то громко сопел, лязгал железом и выражался. Из-под носовой части палубы, упираясь пятками в раскулаченную каюту, торчали чьи-то крепкие загорелые ноги.

      – Сойдёт, – сказал Толик и хлопнул ладонью по обшивке.

      – Всё, что ли? – гулко спросили из чрева яхты.

      Ноги задвигались, показалась выпуклая смуглая спина, и наконец над бортом появилась потная тёмная физиономия то ли работорговца, то ли джентльмена удачи. Выгоревшие космы были перехвачены каким-то вервием, а ниже подбородка, наподобие шейного платка, располагалась рыжая клочковатая борода.

      Эта совершенно пиратская физиономия принадлежала Лёве.

      Бывший инженер-метролог отдал гаечный ключ Толику, и они присели на борт передохнуть. Толик тоже изменился: почернел, подсох, лицо до глаз заросло проволочным волосом.

      Европейцем остался, пожалуй, один Фёдор Сидоров. Светлокожесть его объяснялась тем, что работал он всегда под зонтиком, а вот чем он подбривал щёки и подравнивал бородку, было неизвестно даже Галке. Сейчас он бродил вокруг «Пенелопа» и, моргая белёсыми ресницами, оглядывал его со всех сторон.

      – Слушай, вождь, – сказал Лёва (Толик чуть повернул к нему голову). – А зачем вообще нужна эта палуба? Снять её к чёртовой матери…

      – Можно, – кивнул Толик.

      – Мужики, – задумчиво поинтересовался Фёдор, – а вам не кажется, что вы обращаетесь с моей собственностью несколько вольно?

      «Мужики» дружно ухмыльнулись в две бороды.

      – Твоя собственность, – насмешливо объяснил Лёва, – месяц как национализирована.

      – А-а-а, – спокойно отозвался Фёдор. – Тогда конечно.

      – И вообще, – сказал Лёва. – Я не понимаю. Почему мы с вождём трудимся в поте лица? Почему ты стоишь и ничего не делаешь?

      Фёдор, задрав брови, наблюдал морских ласточек.

      – Мужики, какого рожна? – рассеянно осведомился он. – Я фирма, работающая на экспорт. Золотой, в некотором роде, фонд.

      – Ты, фирма! – сказал Толик. – Ты портрет Таароа закончил? За ним, между прочим, сегодня делегация прибудет, не забыл?

      – Сохнет, – с достоинством

3

Тупапау – злой дух, привидение (полинез.).