Разбойничья злая луна. Евгений Лукин

за победным воплем Мамолина: «Уничтожена вторая!» – оказались хуже всякого боя.

      Тут Акимушкин вспомнил, что в кабине он не один, и, поспешно сжав пальцы в кулак, покосился на Царапина. Старший сержант, сгорбясь – голова ниже загривка, – сидел перед своим пультом и что-то отрешённо бормотал себе под нос. Вид у него при этом, следует признать, был самый придурковатый.

      Умный, толстый, картавый Боря Царапин. Глядя на него, лейтенант занервничал ещё сильнее. Такое бормотание Царапина всегда кончалось одинаково и неприятно. Оно означало, что в суматохе упущено что-то очень важное, о чём сейчас старший сержант вспомнит и доложит.

      В динамике негромко зашумело, и рука сама потянулась к микрофону.

      – «Кабина», ответьте «Пушкам»! – рявкнул над ухом голос лейтенанта Жоголева.

      – Слушаю. – Акимушкин перекинул тумблер.

      – Так сколько всего было целей? – заорал Жоголев. – Две или три?

      – Ну откуда же я знаю, Валера! Мамолин молчит… Похоже, сам ничего понять не может.

      – До трёх считать разучился?

      – А это ты у него сам спроси. Могу соединить.

      Разговаривать с Мамолиным свирепый стартовик не пожелал.

      – Чёрт-те что! – в сердцах охарактеризовал Акимушкин обстановку, отправляя микрофон на место.

      – Хорошо… – неожиданно и как бы про себя произнёс Царапин.

      – А чего хорошего? – повернулся к нему лейтенант.

      – Хорошо, что не война, – спокойно пояснил тот.

      В накалённом работающей электроникой фургончике Акимушкина пробрал озноб. Чтоб этого Царапина!.. Лейтенант быстро взглянул на часы. А ведь сержант прав: все вероятные сроки уже прошли. Значит, просто пограничный инцидент. Иначе бы здесь сейчас так тихо не было, их бы уже сейчас утюжили с воздуха… Но каков Царапин! Выходит, всё это время он ждал, когда на его толстый загривок рухнет «минитмен».

      – Типун тебе на язык! – пробормотал Акимушкин.

      Действительно, тут уже что угодно предположишь, если на тебя со стороны границы нагло, в строю идут три машины. Или всё-таки две?

      – Не нравится мне, что прикрытия до сих пор нет, – сказал Царапин.

      – Мне тоже, – сквозь зубы ответил Акимушкин.

      «Вот это и называется – реальная боевая обстановка, – мрачно подумал он. – Цели испаряются, прикрытие пропадает без вести, связи ни с кем нет – поступай как знаешь!..»

      Он взглянул на Царапина и ощутил что-то вроде испуга. Старший сержант опять горбился и бормотал.

      – Ну что ещё у тебя?

      – Товарищ лейтенант, – очнувшись, сказал Царапин, – полигон помните?

      – Допустим. – Акимушкин насторожился.

      – А ведь там легче было…

      – Что ты хочешь сказать?

      – Помех не поставили, – со странной интонацией произнёс Царапин. – Противоракетного манёвра не применили. Скорость держали постоянную…

      – Отставить! – в сильном волнении крикнул Акимушкин. – Отставить, Царапин! – и дальше, понизив голос чуть ли не до шёпота: – Ты что, смеёшься? Лайнер – это всегда одиночная крупная цель! А тут – три машины