Спасённый генофонд. Рафаэль Тигрис

Родины?

      У Мирона даже появился друг, немец по имени Рихард. До призыва в армию он был юристом и сейчас вместе с Мироном вёл дела в штабе.

      К концу войны их часть перевели во французский город Кан. Ожидалось вторжение союзников, и Мирон нужен был немцам ещё и как знаток английского языка.

      – Пойдём сегодня расслабимся, – предложил Рихард, – у меня есть два талона на посещение унтер офицерского борделя.

      – Чистенькое заведение? – спросил Мирон, который до этого никогда не бывал в подобных местах.

      – Вполне нормальное, работает под контролем нашего командования. Платить нам ничего не надо, но я у интенданта взял пару банок тушёнки и буханку хлеба, чтобы девочки были задорнее.

      Рихард знал, что с продуктами в городе было туго, и он оказался прав – девочки с криками – nourriture, mangeons набросились на еду, а потом на сытый желудок были готовы на всё. Статс- дама заведения Рихарду, как старшему по званию, дала 2 свечки, а Мирону одну.

      – Тебе какие нравятся, пышки или худышки? – спросил Рихард.

      – Худенькие, наверное, – ответил Мирон, вспомнив свою компактную Розану.

      – Тогда я возьму вон ту, – сказал Рихард и оттащил в сторонку розовощёкую тёлку.

      Мирону досталась мамзель с осиной талией, вероятно бывшая танцовщица.

      – Как тебя зовут?

      – Мирон.

      – А меня Мира. У нас имена почти одинаковые.

      Мирон почувствовал, что между ними проскользнула искра симпатии.

      – На немца ты не очень- то похож, скорее на еврея. Удивляюсь, как тебя с такой жидовской мордой и однорукого взяли в армию?

      Мирон понял, что Мира давно обслуживает нацистов и потому хорошо разбирается в вопросах арийской принадлежности.

      – Представь себе, я тоже удивлён, – ответил он.

      Мира налила в тазик из кувшина воду, сняла лифчик и принялась мыть подмышки и грудь.

      – Чего стоишь? Раздевайся! Свеча догорит так быстро, что не успеешь кончить.

      Будучи в первый раз в заведениях подобного типа, Мирон только сейчас догадался о предназначение свечи.

      Между тем Мира, завершив примитивную гигиену, разделась донага и повернувшись лицом, устремила на него острые соски своих маленьких грудей. Мирон неуклюже, медленно разделся и даже снял протез руки. Мира, которая привыкла обслуживать всяких инвалидов войны, не обратила внимания на это обстоятельство.

      – Презерватив доставай, – строго сказала она.

      – А его нету.

      – Oh merde, – смачно выругалась Мира по- французски, – придётся потом спринцеваться. А ты вон тем одеколоном обрызгаешь.

      Мира впилась в него французским поцелуем.

      Во рту появился вкус тушенки, которой Мирона ежедневно кормили. Мира проверила внизу – реакция была пока нулевая. Она недовольно покачала головой, наклонилась и приступила к оральной ласке.

      Мирон подумал, что теперь он и внизу пропахнет тушёнкой и от этой мысли опять не возбудился. Но, путана была мастером своего дела, и в конце концов