Генерал бубновый. Александр Цуканов

сложить из него самолетик. Он силился понять причину такого поступка.

      – Взодный обидел?.. Странно. Ты же толковый парень. Я тебе хотел дать рекомендацию в школу милиции. Подумай, не торопись.

      – Нет. Я уезжаю, – твердо, неуступчиво ответил Курин.

      – Ну, и мудак! – Майор, искренне сожалея, вбил слова об отдельных частях тела, ставя тем самым точку в их разговоре.

      Тогда он еще не знал, не понимал, что это станет клеймом навсегда. Его лишь тяготила сама служба, когда «ты говно» и обязан безропотно выполнять команды дурака-сержанта, как в Армии. Но там это скрашивалось салабонством, под лозунгом защитника Родины и собственной глупостью, которая простительна в восемнадцать лет.

      «А я не хочу вечно ходить в дураках», – сказал матери, а она не поняла.

      – Одет, обут, зарплата вовремя. И куда теперича? На стройку, ломом махать.

      На стройку он не пошел. Он уже знал, что главная тема – это водочный бизнес. Сам водку не пил, запах переносил плохо, но тот дефицит, который создали вокруг нее, его обнадежил. Первые шаги были предельно простые. Работая в милиции – знал, видел, как водители и грузчики устраивают, якобы, бой бутылок прямо в таре. Как снабженцы разбавляют спирт. Поэтому предложил директору винзавода охрану грузов.

      – Да есть у меня охрана, – ответил директор.

      Курин усмехнулся, сказал, а сколько теряете при этом в месяц. Коньяк получете в цистернах тридцатиградусный, спирт разбавленный… Так ведь? А я смогу сократить эти убытки до минимума.

      Директора удивила такая осведомленность. Но спорить не стал. Сказал, что подумает. Попросил зайти через пару деньков.

      В тренерской комнате Виктора Старкова три полки заставлены кубками, на стенах фотографии борцов разных лет, все больше черно-белые. Курин вгляделся в лицо спортсмена в борцовской форме увешанного медалями.

      – Родионов первое золото взял на Европе. – Пояснил Старков с нескрываемым пиететом.

      Курин выложил из дипломата сверток с деньгами. Сказал, что занес, как положено десятину.

      Старков строго оглядел Курина, щуря больше обычного свой левый глаз, поврежденный в детстве, из-за чего, как он сам считал, не смог пробится на спортивный Олимп.

      – Ты наглый пацан. Такую тему крутую оседлал… – И было непонятно, хвалит он или ругает. – Ты только не борзей.

      – Да не, тема чисто коммерческая. Охрана, перевозки.

      – Тренируешься? Ты ж вроде кэмээса достиг…

      – Так изредка. Если бы в армию не забрали, может, мастера получил. Третьяков меня на первенство России готовил… В спортроту не попал, а в казарме под Иркутском, какие могут быть тренировки. А когда дембельнулся, Третьякова уж нет, зал наш на поселке кооператоры суки прибрали под пошивочный цех.

      – На Тыр горе новый рынок открылся. Пока без присмотра. Нужно помочь, чтобы чечены и армяне не влезли.

      Курин кивнул одобрительно. Чуть помедлив, спросил: «А как же твой бригадир Зяма?»

      – Оборзел Зяма. Наркоту начал