Во власти любви. Эмилия Вон

слова того мужчины могли быть правдой? Неужели Алессио так тщательно все скрывал и так умело притворялся, что заставил меня поверить в каждое свое слово? Его улыбки и смех, его забота и нежность, наши разговоры, взгляды…

      Я смахнула очередную слезу, которая следом за остальными катилась по щеке, перебегая на его ладонь в моих руках. Но Алессио не шевельнулся, не открыл глаза цвета ночного грозового неба. Если бы не дорожка на мониторе, отбивающая сердечный ритм, я бы не поверила, что он жив.

      – Мне так жаль, – прошептала я, надеясь, что он услышит. – Я не хотела. Клянусь… Я не хотела причинить тебе боль. Прости меня… Прости, что сделала это. Прости, что убежала, оставив тебя умирать, хотя каждая частица меня просила остаться.

      Я сглотнула ком в горле и оставила несколько быстрых поцелуев на его руке.

      – Мне жаль, что я так и не дала тебе шанс объясниться. Я жалею, что поверила всему, что услышала от того мужчины, но не набралась смелости поверить тебе, решив, что побег – лучший способ избежать боли. Я так испугалась, – слова застревали в горле и обжигали его, но, вероятно, это была последняя возможность высказаться, поэтому было необходимо найти в себе силы и нужные слова. – Мне было страшно от осознания того, что все пережитое нами за то короткое время, все прекрасные моменты окажутся ложью, игрой для достижения цели. Мне не хотелось верить, что твои чувства оказались фальшивыми. Что мы были лишь иллюзией, моей фантазией. Это убило бы меня. Я подумала, что, если убегу и не услышу слов, подтверждающих доводы незнакомца, то смогу сохранить в сердце частичку того прекрасного, что ты мне подарил.

      Я подняла глаза и посмотрела на его лицо. Боже, какой он был красивый… Даже в таком состоянии. Помню, как в первый раз увидела Алессио на кухне: я сразу подумала о том, что он должен был стать моделью, а не солдатом отца.

      Мои подозрения, как оказалось, были отчасти оправданны. Эта мысль заставила меня улыбнуться и продолжить, несмотря на разрастающуюся боль в груди.

      – Я должна была дать тебе возможность договорить. Мне жаль, что я не сделала этого, – моя рука легла на его щеку, боясь задеть трубки и маску. – Думаю, эти слова были бы правдой, даже если все остальное оказалось бы ложью. Знаешь, может, и я бы ответила тебе тем же. Поэтому, если это правда, если ты правда любишь меня, то, пожалуйста, очнись, – мои пальцы едва прикасались к его коже, поднимаясь выше к волосам. – Вернись. Борись.

      Мне столько всего нужно было еще сказать, но я отпустила его руку, встала со стула и склонилась над Алессио. Мне хотелось снять маску и ощутить прикосновение его губ, однако я не была уверена, что это не навредит ему. Вместо этого пальцы аккуратно прошлись по изгибам его подбородка, бровям. Прикасались к нему в последний раз.

      Я прошептала ему на ухо слова, которых, возможно, он так и не услышит, которые не будут иметь для него значения. Но они были важны для меня. Даже если Алессио никогда меня не простит, если мы никогда больше не встретимся, я хотела, чтобы он знал, что мои чувства к нему были настоящими.

      – Живи,