Легенда о розе. Цена предательства. Ольга Сергеевна Рузанова

дядя все еще хозяин города, хоть и наравне с Шумовым. Откуда столько самоуверенности?

      – Ага… считает, что его незаконно лишили наследства.

      – За этим он вернулся? – не дыша, спрашиваю я.

      Поочередно смотрю на обоих мужчин. Они так же поочередно кивают.

      Мерзавец!

      «Я вернулся, чтобы быть с тобой»

      Ничтожество!

      – Выкиньте его из города, – произношу сдавленно.

      Сжимаю кулаки под столом, чувствуя, как закипает гнев. Голова, словно сдавленная обручем, заполняется болью.

      – Хрен ему, а не завод, пусть катится обратно!

      – Он скоро уедет, – спокойно произносит дядя, прежде чем осушить бокал.

      – Если Шумовы его не пожалеют, – заплетающимся языком вставляет Митрич.

      Алекс, опираясь спиной на высокую спинку скамьи, задумчиво крутит бокал с виски в руке.

      – Ты обещал помочь! – с вызовом обращаюсь к нему.

      – Помогу, – отвечает, глядя в бокал.

      – Иди спать, дочка, ты устала, – удивленная таким обращением, вскидываю взгляд на дядю.

      Он смотрит и говорит ласково, но проглядывающая за заботой решимость предупреждает, что спорить сейчас с ним, себе дороже.

      Я поднимаюсь и целую в щеку сначала его, потом Митрича. Поплотнее закутавшись в шаль, бреду к дому и слышу за спиной быстрые шаги.

      – Провожу, – кряхтит запыхавшийся крестный.

      Мы доходим до дома, но синхронно сворачиваем на тропинку, петляющую между розовых кустов. Пик их цветения уже позади, но аромат увядающей розы даже слаще, чем свежей.

      – Говори, – требую я, понимая, что в беседке мне не все сказали.

      – Крысеныш клянется, что не знал о той подставе с камерами.

      – Врет. Я видела ту запись, он смотрел в объектив.

      Смотрел в объектив, пока трахал меня.

      – Вернее, не так, он утверждает, что не знал, для чего именно это записывается.

      Меня даже на смех пробивает. До жути интересно послушать версию тех событий от Марка. Решил записать видео на память, чтобы было, что посмотреть в старости вместе с внуками?

      Митричу, видимо, тоже смешно. Сунув руки в карманы широких штанов, покрякивая, смеется.

      – Говорит, мол, любил тебя без памяти, боялся, что Олег тебя за него не отдаст, вот ему отец и подкинул идею то видео записать, чтобы дядя твой потом не отвертелся.

      – Хочешь сказать, с помощью того компромата он жениться на мне хотел?

      Митрич останавливается недалеко от собачьих вольеров. Ближе не подходит, потому что у него с доберманами взаимная неприязнь. Он их побаивается, а сам для них пустое место. Собаки его воспринимают, как еще одно домашнее животное или предмет интерьера. Бесполезную вещь, не стоящую их царского внимания.

      Качнувшись на пятках, он разворачивается в обратную сторону.

      – Так он и сказал.

      – Ты сам-то ему веришь?

      – Я? Нет, не верю.

      – А я тем более.

      Холодает, и я запахиваю шаль плотнее.

      – Что еще разузнал? – спрашиваю, уверенная, что крестный уже досье на Кляйса собрал.

      Митрич