Салыуй. Дмитрий Александров

первые тяжёлые капли дождя падали на доски. Бухта защищала от волн (да и не бывало большой волны на Пайтыме), но вода отчего-то прибывала. Иван, чертыхнувшись, бросился обратно, надел плащ и побежал будить Егора.

      – Егор! Пошли! Хорош спать – надо лодки вытащить! Эй, парень, ты здесь?

      Дверь была не заперта (Егор никогда не задвигал засова). Иван заглянул внутрь: в домике было пусто, сильно пахло жжёной канифолью. Иван глянул быстро, нет ли пожара, снова ругнулся и побежал к пирсам. Он спустил телегу со слипа, с трудом завёл на неё качающийся катер, включил лебёдку – в этот момент ударила первая молния. Гром долетел до спасательной станции секунд через десять, а вместе с ним вспыхнуло на Западе снова. Свет погас, лебёдка встала. Старорук нашарил фонарь, перевёл шестерню лебёдки на ручной и стал крутить рукоятку. В эллинг залетала вода, что-то било в стену. Вытащив катер, Иван бросился наружу, но стоило ему отойти от здания, как порыв ветра сбил его с ног. Фонарь улетел в воду. Старорук упал на пирс, сразу попытался встать.

      Ветер бушевал. Трещали деревья, падали тяжёлые ветви. Хватаясь руками за кусты, Иван добрался до будки. Он хотел отстегнуть Чавача, но забившаяся в угол лайка зубами схватила руку хозяина. Чавач сделал это от страха, автоматически, и, поняв по запаху, что это рука Ивана, тотчас разжал челюсти. Старорук ругнулся, но ни его выкрика, ни скулящего с присвистом лая Чавача не было слышно за шумом стихии. Иван левой рукой снял, наконец, карабин с кольца и, держа крепко ошейник, потащил пса за собой.

      Они добрались до «спасовки». Иван закрыл за собой дверь и сел на пол. Чавач убежал в комнату и спрятался под кровать. Продышавшись, Иван встал, ощупал раненую руку, в темноте добрался до лестницы, поднялся на второй этаж: нужно было проверить окна.

      В своём доме Ивану не нужен был свет, чтобы находить путь. Спустившись и сухо бросив в темноту своё любимое: «Хурма на блюде!», Иван достал из шкафа связку свечей, спички. Пламя даже в доме колебалось: через щели и щёлочки с пугающим свистом забирался ветер. Громыхала кровля, гуляли вокруг молнии. Поставив свечу в кружку, Старорук пошёл искать бинт.

      Одевшись, с облитой водкой и замотанной неаккуратно рукой, Иван просидел до конца бури за столом. Он вслушивался в окружающие его звуки и думал о тех разрушениях, которые происходят снаружи: вот снова ударило железом по стене эллинга – отрывает водосток. Глухо и тяжело что-то упало вдалеке – дерево. Кажется, где-то разбилось окно; не в «спасовке»: движение воздуха не поменялось… Буря тащила его «Призрак»9 в неизвестность, и капитану оставалось лишь ожидать своей участи.

      Утихло через час.

      Иван вышел наружу. Между «спасовкой» и домиками лежали две сосны. Третья упала на ближний сруб, проломив крышу и сместив брёвна; крона её висела точно над баней. Забор завалило везде, кроме ворот, закреплённых на залитых бетоном трубах. Обоих водостоков не было на месте. Иван посмотрел в сторону пирсов: на воде плавали щепки и белый спасательный круг. Целых лодок не было видно ни в бухте, ни дальше на поверхности успокоившегося озера. Не находился и Егор. «Неужели

9

      «Призрак» – промысловая шхуна из произведения Джека Лондона «Морской волк» (1904 г.).