Все хотят. Анастасия Благодарова

Аппетит разыгрался, – проскочил мимо. – Найдёшь меня.

      В итоге, спустя час и сорок пять минут, он нашёл её первым. Едва седой не сделал, подкараулив за дверью женского туалета.

      – Да ты..! – пропыхтела девушка, готовая разразиться гневной тирадой. Вот только десять тысяч. Десять тысяч…

      – Давай, Тася, веди.

      Два лестничных пролёта, старые двери с треснутым стеклом, и они в читальном зале. Здесь даже были люди. Очкарик за доисторическим пузатым компьютером и библиотекарь – за стойкой, не таясь, читала эротический роман с ангелом и демоном на обложке. Скудная компашка никак не походила на группу поддержки или на заступников, в случае чего.

      Хмурая и настороженная, Тася жестом пригласила за стол у окна, чтоб поймать последние лучи заходящего солнца. Без лишних предисловий предоставила схему расположения корпусов, заблаговременно нарисованную на паре. Выложила копию расписания, список литературы, позаимствованный у старосты. Сопровождала записи лаконичными пояснениями.

      Это был её дебют как учителя, и теперь Тася волновалась. В трепете своём находила даже нечто от приятного. Как-никак, смена деятельности помогает отвлечься. При том никак не могла избавиться от перманентного смущения. Что кто-то видит её вблизи, что, возможно, чувствует дыхание. Подперев подоконник, на вытянутых руках тасовала бумажки, и руки эти предательски дрожали.

      Переживала, что Остап в своих чудны́х идеях вознамерился развлечься на все денежки. Переживала напрасно. Хотя бы потому, что время всё шло, а о деньгах даже не заикался. Да и пялился на записи, как ребёнок на книжные иллюстрации. Очень быстро перестал притворяться хорошим слушателем. Зато не перебивал. Лексика Таси, к счастью, отмела надобность уточняющих вопросов. Просто наблюдал за рассказчицей, сперва украдкой, затем целенаправленно, с толикой мечтательности во взгляде.

      Та старательно делала вид, якобы не замечает внимания. Но вот её монолог завершился, а на предложение оформить читательский билет ответа не поступило. Испытывая нарастающую боль в области солнечного сплетения, Тася натянула на голову капюшон, сжала ткань у виска. От ногтей пахло чипсами. Позор, неотъемлемый и неизлечимый, душил. Тревога подталкивала прекратить неловкую тишину абсолютно любым способом, а ум, как назло, не подсказывал ничего, кроме: «Вы любите хлеб?» и «В Рязани пироги с глазами».

      «Опять про еду. Да какого хр*на?!»

      Молчание тяготило и терзало одну лишь Тасю. Остап же, самоуверенный и сногсшибательный, без предупреждения сухо сказал такое, отчего все мысли и чувства её вынесло скопом:

      – У тебя просто идеальные зубы, ты в курсе?

      Кинематографично медленно подняла глаза. Такому подвержены герои фильмов, когда у них за спиной стоит убийца с окровавленным тесаком. Но нет, не псих и не маньяк сидел в расслабленной позе и всё никак не мог отвлечься на что-нибудь другое, кроме внешности своей спутницы.

      – Улыбайся чаще, чем никогда – станешь главной очаровашкой группы.

      Её тупое замешательство не сбило с правдоруба спесь.