Любовь-морковь… и точка. Татьяна Луганцева

знает. Знает, что они бывают и желтенькие, и красные, и даже белые, но это ее собственная божья коровка, и она зеленая. Венька захохотал и сказал: «Ты недоразвитая! Жук не может быть зеленым, он не трава! Давай, перекрашивай!» Короче, прицепился к девчонке, гад! Ну, Алиска, долго не раздумывая, схватила зеленый фломастер и начиркала ему на руке. Тот вызверился и отвесил ей леща, то есть подзатыльник. Алиска заплакала – больно ведь и обидно! А этот недоумок стоит над ребенком и ржет, как конь, радуется. Пётр Олегович услышал плач дочки, пришел в комнату и пустил в ход свою палку – огрел мерзавца что было силы, да не один раз. Вот они и схватились… Я-то всё видела, тоже на крик Алиски прибежала, я и полицию вызвала. И «скорую». Та их обоих и увезла.

      – Я сейчас же поеду к нему! – сразу же вызвалась Надя. – Адрес дайте, пожалуйста.

      – Не торопитесь. Сегодня сказали – не тревожить. Завтра навестите! – остановила ее Нина Петровна.

      Понятно, что ночь Надя провела неспокойно. Весь день она моталась по рабочим делам, а к вечеру заехала в больницу. Первой, с кем она столкнулась, была Анастасия, выходящая из ВИП-палаты. Ясно, что встреча была неприятна для обеих, но они держали хорошую мину при плохой игре.

      Анастасия скривила свои толстенные губы:

      – Ты, соседушка… Что припёрлась? Заботу проявлять? Присосалась к моему мужу, как клещ. Небось только деньги его и нужны, даже калекой не побрезговала… Ты думаешь, что Петя тебя любит? Да он… однолюб и всю жизнь меня любил и будет любить. Меня и дочку нашу. Он с тобой побалуется и бросит. Не ты первая, не ты последняя, так бывало, и не раз. Петенька мой – ходок по женской части известный, не обольщайся. Я тебя по дружбе предупреждаю – с Петей тебе ловить нечего – поматросит и бросит. Семья для него всё. Прощай. Не теряй зря время, уйдет – не воротишь… – Она взмахнула маленькой сумочкой на длинном ремешке, манерно повесила ее на плечо и, демонстративно покачивая бедрами, двинулась к выходу по длинному больничному коридору.

      Надежда посмотрела Анастасии вслед и открыла дверь в палату спецотделения.

      Петр выглядел очень довольным, несмотря на разбитое лицо и руку в повязке.

      – Привет. Ты как?

      Пётр улыбнулся разбитыми губами и поморщился от боли.

      – Ничего. Даже хорошо. Сегодня счастливый день. Анастасия решила жить в Майами, не затягивая процесс. Она попыталась шантажировать меня Алисой, но я сказал, что подам в суд на нее и ее сожителя. А если они будут под следствием, то Майами и белый морской песочек накроется медным тазом. А мой ребенок ни дня больше не останется в доме, где он подвергается насилию. Мы пришли с Анастасией к общему знаменателю. Она передает Алису под мою полную опеку до поры, когда ребенок сам может выбрать, с кем из родителей ему жить. А я дал ей очень приличные отступные, на которые она может безбедно жить.

      Надежда села на стул рядом с его кроватью.

      – Петя, послушай. У меня закончилась командировка. Я возвращаюсь в Санкт-Петербург.

      Пётр помолчал. Потом сказал:

      – А день так хорошо начинался…

      Надежда продолжила:

      – Ты