Любовь-морковь… и точка. Татьяна Луганцева

эти «все»?

      – Клавдия Ивановна плакала, Марина, Ольга Алексеевна… И Полина тоже. А недавно плакала Нина Петровна.

      – Кто эти тёти?

      – Мои няни. Они приходят, а потом уходят от нас. А в Нину Петровну мама запулила тарелкой и попала ей по ноге. Я видела, Нина Петровна плакала. А Полина даже хотела на маму в суд подать, я слышала.

      Надежда покачала головой.

      – Ничего себе… Слушай, а мама знает, что ты здесь, у меня?

      – Кажется… А у вас есть мама и папа? – перевела разговор Алиса.

      – Папу я своего не видела ни разу, он очень рано ушел…

      – На небо?

      – Да… А мама моя, Галина Николаевна, живет далеко, в городе, в котором я родилась.

      – А где ваш город?

      – Ты можешь говорить мне «ты», – разрешила Надежда. – Я с мамой живу в Санкт-Петербурге, но на разных квартирах. У мамы…

      – Сердитый характер? – догадалась Алиса.

      – Да, наверное, это так. Но она моя мама, и я люблю ее, какой бы она ни была. А здесь я квартиру снимаю.

      – Я тоже свою люблю! – заулыбалась Алиса. – А ты хорошая!

      – Спасибо, ты тоже.

      – Давай дружить? Ты, я и Лучик!

      – А у тебя нет подружек… твоего возраста?

      – Нет… – опустила голову Алиса. – Мама не разрешает. Я от них плохого наберусь, но вы… ты мне тоже подходишь.

      – Спасибо, конечно… – Надежда погладила малышку по волосам.

      Алиса прильнула к ней, сердце Надежды сжалось.

      – Алиса, я хочу тебе сразу же сказать, ты не должна привязываться сильно ко мне и… Лучику. Дело в том, что я здесь ненадолго, я уеду через шесть месяцев.

      – Навсегда? – ахнула Алиса.

      – Зависит от моей работы. Возможно, когда-нибудь еще попаду сюда, может быть, нет.

      – У тебя плохая работа, – насупилась девочка.

      – Да? Не знаю, меня всё устраивает. Поэтому, если ты хочешь Лучика, то бери его сейчас. Иначе я его увезу.

      Алиса обхватила ее маленькими руками.

      – Мне будет больно расставаться с Лучиком, но ты хорошая, и я тебе его подарила. Я же его принесла, чтобы ты не была одна. И мне теперь тепло.

      – Тепло, милая?

      – Да! Ведь ты больше не говоришь, что отдашь его, – ответила Алиса. – Если бы я…

      Но дальше Надежда не дослушала, так как снова прозвучал требовательный дверной звонок. Она встала и молча открыла дверь.

      На пороге возникли две женщины. Одна немолодая, просто одетая, взволнованная. А вторая – кинодива. В худшем исполнении. Высокая, худая, с темными и длинными волосами, Лицо красотки явно было знакомо со всеми ухищрениями современной косметологии, и главное, что ее выдавало – это губы уточкой, как у кряквы, и широченные брови, как у Брежнева. Одна из миллиона дурёх, которые не понимают, что такое настоящая красота, а делают из себя жутковатые копии похожих друг на друга кикимор. Верный признак, что у дамочки со вкусом не всё в порядке. Взглядом она хотела Надежду испепелить.

      – Мама, мама, смотри какой котик! Его Лучик зовут! – выглянула из-за Надежды Алиса, протягивая