Черный меч царя Кощея. Андрей Белянин

и одним движением страшного клюва цапнул нашего младшего сотрудника за воротник, закидывая себе на спину.

      Бедный Митяй настолько обалдел, что даже не дерзнул оказать сопротивление. Сел, где посадили, молча, как побитая котом мышь, тихий и послушный. Лишь только глаза круглые, как царские пятаки…

      Я же вскинул наверх короба и корзинку для Яги, а потом сам полез по подставленному крылу. Устроился позади Мити, сунул ему тару с курятиной и дал отмашку.

      – Первое Лукошкинское отделение милиции, старший лейтенант Ивашов и младший сотрудник Лобов к полёту готовы!

      Орёл покосился на нас, удовлетворённо клекотнул и без разбега взмыл вверх. Утирающая сентиментальную слезу Акулина махала нам платочком из окна. Митька сгрёб правой рукой пук орлиных перьев так, что аж хруст костяшек послышался. В левой, как вы понимаете, у него был «неприкосновенный запас» кур-гриль.

      Я, в свою очередь, вцепился зубами в его рубаху сзади, потому что обе руки были заняты. Через пять – десять минут сумасшедшего подъёма в стиле вечно пьяной «Аэрофранс» мы скоординировали курс и поднимались уже по спирали всё выше и выше плавно, без рывков и воздушных ям.

      В принципе полёт был нормальный, я понял, как сунуть ноги под перья на спине Орла: и тепло, и надёжней посадка. Мой напарник молчал, лица его мне видно не было, но, судя по тому, как быстро намокла от пота рубашка на спине Митяя, удовольствия он от перелёта получал мало. Примерно через полчаса орёл повернул клювастую голову вправо.

      – Оп! – Я поспешно вытащил какую-то булку и метко швырнул её в распахнутый клюв.

      Орёл почти сразу же повернул голову влево.

      – Митя, кидай курицу!

      – Чёй-то? Зачем-то?

      – Дозаправка в воздухе! Кидай, тебе говорят!

      Он дрожащей рукой пульнул жирную курицу, ухитрившись залепить орлу в глаз. Тот дёрнулся так, что мы едва не свалились, но всё-таки ухитрился подхватить тушку.

      Мы облегчённо выдохнули. Через пять минут операция кормления повторилась. Орёл жрал в полёте так, словно его дома не кормили. Только и успевай швырять: курица – булка, курица – калач, курица – батон какой-нибудь. В общем, меньше чем за час-полтора вся провизия у нас кончилась.

      А громадная птица, устало махая крыльями, с возмущённым клёкотом требовала ещё.

      – И чё делать-то, Никита Иванович? Энтот гусь кривоклювый на ногу мою целится!

      – Брось ему чего-нибудь.

      – Короб пустой остался, бросать? – Митя, не дожидаясь моего ответа, запустил берестяной коробкой в голову орла.

      Тот вовремя успел повернуть направо, увернувшись от удара. В другой раз ему уже не так повезло, потому что наш младший сотрудник, вырвав у меня второй короб, с размаху залепил орлу поперёк клюва!

      – Ага, не нравится?! Не видать тебе, твари поднебесной, длиннокрылой, почём зря кусачей, тела моего белого, богатырского!

      Орёл вновь издал требовательный клёкот, и меня осенило. Я протянул младшему сотруднику корзинку:

      – Держи,