Огненная кровь. Том 2. Ляна Зелинская

на торговлю? Мы уже помирились и теперь лучшие друзья, – наступила его очередь усмехнуться. – Передавай привет Себастьяну! Увидимся на совете.

      Он редко видел сестру разъярённой. Таисса всегда отличалась холодным сарказмом и умением бить тонко и изящно, но сейчас её словно подменили. Таких оскорблений он не слышал даже от Милены, а уж та была гораздо более темпераментной и никогда не стеснялась в выражениях. Но сегодняшним утром сёстры словно поменялись местами.

      Альберт не стал отвечать на её угрозы, развернулся и нырнул в тёмное нутро конюшен.

      Что он вообще делает здесь, в этом зверинце? Зачем ему всё это? Он что, и в самом деле хочет всю жизнь сражаться со своей склочной роднёй? Выслушивать колкости сестёр и разбираться в хитросплетении их интриг?

      Он ехал сюда, мечтая занять место верховного джарта, доказать всем, что…

      А что он хотел доказать? Что он лучше их? Или что не хуже? Или что отец был не прав?

      Так почему ему сейчас стало это безразлично? Почему ему наплевать? Как так случилось, что всё, чего он хочет – ту девушку в светлом платье, гуляющую по парку, и оказаться с ней как можно дальше отсюда?

      И он точно не хочет служить Милене с Драгояром. И жить под одной крышей с Таиссой. Но он дал слово и его придётся держать. По крайней мере, пока не состоится поединок. А потом… потом он уедет куда-нибудь. В Рокну, например. Будет писать сонеты у моря, а Цинта будет делать настойки и мази. Или что он там ещё хотел делать.

      Но это будет потом, а сейчас ему нужно побыть некоторое время вдали от дворца и всех его обитателей.

* * *

      «…и вот, Учитель, его нет уже третий день. Хоть и надоел я вам со своими жалобами, а не с кем мне поделиться, так хоть душу отведу в письме (вы, ежели оно вам надоело, не читайте, но так мне всё равно легче, как вроде я поговорил с вами)! Так вот, я ходил в Нижний город и нашёл его в порту. Есть там какие-то жуткие катакомбы, где собирается всякий сброд. Нет, и приличные господа там тоже бывают, делают ставки на кулачные бои. Вот там я его и нашёл – на арене. И сдаётся мне, что с самого того злосчастного бала он ни одной драки там не пропустил. Мыслимое ли дело, валяться в грязи и лупить друг друга целыми днями на потеху публике! Но, надо сказать, что ставят на него хорошо, и из всех боёв он один только и проиграл, так что хоть какая-то польза с мордобития – денег подзаработал.

      Толку, правда, с тех денег чуть, потому как он их все идёт спускать в бордель к некоей Вэйри, которая ему вроде как друг (так он сказал). И он сидит там в углу и пьёт напропалую уже которую ночь, и платит за то, чтобы заведение было закрыто. Так пить можно и дома! В бордель-то совсем за другим ходят, а он только пить! Хоть бы друзей каких позвал, ведь в день нашего приезда он такой праздник закатил в том же борделе, и народу было! А теперь он пьёт в одиночестве, а кто, скажите мне, пьёт в одиночестве? То-то же и оно! Qui bibit immodice vina, venena bibit.[5]

      И спит он там же. Я даже к Мунсу сходил, просил его вразумить Альберта, да только он Мунса девкам сдал, а сам так и остался сидеть в углу. Я пытался поговорить с ним, но он сказал, что если я

5

лат. – кто неумеренно пьёт вино, пьёт яд.