Огненная кровь. Том 2. Ляна Зелинская

всё сильнее, и Альберт держался изо всех сил, понимая, что Гасьярд и Истефан, и тётя Эв, и все остальные увидят, вспыхни его сила чуть больше, чем нужно.

      На следующий танец он пригласил Милену. Ей он говорил, что она красива. И что умна. Что он бы согласился уже на её предложение, будь она на месте Драгояра. И что все прайды умерли бы от зависти, увидев её на месте верховного джарта. Она хоть и не верила большинству его комплиментов, но очень хотела им верить. Они трогали тайные струны её души, и вокруг неё полыхало яростное пламя. Не сияние, как вокруг Таиссы, а настоящий пожар.

      Потом он танцевал с Хейдой. И тётей Эв. А дальше стал приглашать всех самых красивых женщин, которые были на этом балу. Он не пропустил ни одного танца, он шептал им то, что они хотели слышать, он зажигал огонь в их глазах и сияние вокруг. Увёл всех поклонниц Драгояра, и к середине бала его, кажется, ненавидело уже большинство мужчин, чьи женщины следили за ним жадными взглядами. Он отдавал этот огонь каждой из них, и надеялся лишь на то, что Иррис тоже это видит.

      Этот огонь мог быть твоим, Иррис… Весь этот огонь…

      И он не мог заставить себя не смотреть на неё, бросая мимолётные взгляды через плечо своих партнёрш. Она танцевала с Гасьярдом и что-то отвечала ему, но лицо её было бледным и грустным. Напряжённые плечи, вымученная улыбка… Потом с Истефаном, с Драгояром, с Тибором…

      Но она упорно прятала взгляд от него. К середине бала он уже не в силах был выносить эту пытку. И подхватив под руки двух дам, отправился к краю площадки, к напиткам и фруктам и долго стоял там, обнимая одну из женщин за талию и шепча другой на ухо милые комплименты.

      Только легче не становилось. Он хотел, чтобы Иррис ревновала, чтобы представляла себя на месте этих женщин. И он почти ненавидел себя за это. Потому что всё, что ему было нужно – остаться с ней наедине и поговорить. Ему нужен был только один её взгляд, чтобы он понял, что ей не всё равно.

      Он оставил женщин и ушёл в тень под галерею, прислонился к колонне и снова взялся за вино. Вино сегодня – это лучший друг. Он не помнил, какой бокал это был по счёту, но сегодня вино словно назло ему превратилось в воду и совершенно не пьянило. А он хотел бы напиться до бесчувствия, чтобы завтра проснуться в какой-нибудь канаве, в борделе или кабаке подальше отсюда. Чтобы скулы болели от чьих-нибудь кулаков, а не сердце от холодных слов Иррис и её безразличия. И, пожалуй, всё, что ему нужно сейчас – найти в себе силы, чтобы уйти отсюда.

      Но голубое платье, которое он мгновенно находил в толпе, манило его, не давая оторвать глаз, заставляя следить за ним напряжённо, как кошка за мышиной норой. Никогда ещё он не встречал женщины настолько притягательной, настолько желанной, рядом с которой всё переставало иметь значение. Женщины, один взгляд которой был для него спасением. Женщины, чьей улыбки он желал, больше всего на свете.

      Всё в ней имело для него только две грани – счастье и боль. И его, как корабль в штормовом море, швыряло из одной крайности в другую, но с каждым мгновеньем притягивало всё сильнее. И только вопрос времени, когда же он налетит на смертельные рифы.

      – …но, если Гас