Время Петра. Владислав Клевакин

слобода

      За широким столом из грубо тесанных досок сидело пятеро собеседников. На столе стояла глиняная миска, наполненая квашеной капустой с клюквой. Одноглазый косматый мужик в рваном кафтане разливал штоф водки по грязным стаканам. Он опрокинул стакан в горло, тяжело крякнул и поднял кверху палец:

      – Раскол – это вам не просто борьба веры нашей, а устремление души христианской супротив еретиков.

      Хозяин трактира беспомощно развел руками:

      – Кто их знает, как этих раскольников от порядочных людей отличить?

      Одноглазый мужик назвался Сапыгой.

      – Я давно по Руси скитаюсь, – продолжил Сапыга. – И верно говорю вам, что придет Спаситель и всех слуг анти-христовых покарает.

      Зеваки, собравшиеся вокруг него, раскрыли рты от изумления.

      – Чего же не покарал до сих пор? – возразил ему молоденький, словно не оперившийся щегол, паренек. – Сколь ждать-то еще?

      Мужик по имени Гаврила, будучи старшим по возрасту среди собеседников, отвесил молодому парню подзатыльник:

      – Наливай, пей да слушай, чего святые люди говорят.

      Парень схватился за горлышко бутылки.

      – Поставь на место, – удержал его рукой сидящий справа мужик. – Грешно горькую пить, – добавил он.

      – А коли грешно, зачем наливаете тогда, – обиженно фыркнул парень. – И чего тогда этот проповедник пьет, – парень, словно дикий зверек, зыркнул на Сапыгу своими черными глазищами.

      – Так я и не праведник вовсе, – в ответ посмотрел на него Сапыга. – Далеко мне до учителей наших. А про горькую это верно сказано, грех, но апостолы наши тоже не сразу праведниками стали. Через великие муки прошли. И взошли в Божье Царствие на кораблях огненных.

      – Что-то я не пойму, мужик, – буркнул парень. – Попы никонианские про Царствие Божье вещают, и ты туда же. И какое из них самое праведное?

      Сапыга замолчал и склонился к тарелке.

      – А по мне, так царствие это для всех одно, – продолжил парень. – Ранее двумя перстами крестились, сейчас тремя. Что изменилось-то на небесах? Али Богородица другая стала?

      Мужик, сидящий сбоку от парня, отвесил ему новый, не менее звонкий и болезненный подзатыльник:

      – Больно умен, как поглядим. Сказано же: раскол!

      Парень тихо нагнулся под стол и вынул из складок сапога нож. Резкий удар острым лезвием опрокинул мужика на пол. Молодчик соскочил со скамейки и, испуганно озираясь, закричал:

      – Ну что, бражники, кто смелый, подходи!

      Сапыга медленно вышел из-за стола:

      – Слышишь, паря, не глупи! Мы тебя впервые видим, за стол пригласили по христианскому доброму обычаю, а ты аки зверь с ножом кидаешься.

      – А какого он лешего дерется? – паренек ткнул пальцеми на стонущего от боли мужика.

      – А я погляжу, гордый ты, не в пример остальным.

      – Какой есть! – юноша обтер нож с деревянной рукоятью о скатерть и засунул обратно в сапог.

      За дверями послышался шум. В трактир влетел какой-то мужик с истошным криком:

      – Стрельцы идут.

      Половой испуганно перекрестился и полез под стол.

      В