Время Петра. Владислав Клевакин

она себя и братьев, а душу свою дьяволу посвятит да в войны долгие державу свою погрузит.

      – Ну, отче, ты даешь! – Басаргин с ужасом внимал речам старца. – А зачем сейчас историю эту решил поведать, помер бы, и дело с концом, никакой сатана государей не погубит?

      Дионисий возвел глаза к небу и произнес:

      – Корона эта для истинного царя, что объединит все народы христианские и вернет Царьград в лоно христианского мира и очистит его от мирской скверны да слуг Магомедовых.

      – Гляди-ка, – с легкой ухмылкой произнес Басаргин, – турки сильны, не одолеть их. Не один десяток лет с ними бьемся, все конца не видно.

      – Придет истинный царь, он и закончит! – заключил Дионисий.

      – Поживем, увидим, – усмехнулся старшина и отвернулся в сторону окна. Его терзало множество вопросов: зачем старец выбрал именно его, зачем открыл ему эту тайну?

      Что он с ней делать будет? Рассказать об этом разговоре думскому дьяку Шакловатому или сразу идти к патриарху? А как изымет царевна корону сатанинскую да войну учинит? Так война и сейчас идет. Турки так и прут, как тараканы. Да и поляки никак не угомонятся. Возок еще раз скрипнул осями и остановился.

      Кучер спрыгнул с козел и поспешил открыть дверцу кабинки:

      – Вечереет, ваше благородие, надо бы на постой остановиться.

      Басаргин сошел с возка и осмотрелся.

      Возникшая перед ним деревушка не внушала доверия. Ветхие избы склонились на один бок, прогнив от старости, крыши на домах зияли черными дырами, как старый череп пустыми глазницами, вокруг царили запустение и нищета. Старик в стоптанных лаптях, сидя на деревянной скамье, заметил важного гостя недалеко от своего сирого жилища и сразу склонил голову в поклоне.

      – Прошу прощения, старче, – произнес старшина и поманил крестьянина пальцем.

      Старик тяжело поднялся и, прихрамывая, засеменил к Басаргину.

      – Чьи будете? – спросил старшина.

      – Дворянина Крутицкого, – буравя глазами землю, ответил старик.

      – Плохо живете, ленивы или к алкоголю пристрастны?

      Старик пожал плечами и тихо ответил:

      – Нет, работы мы не боимся и к хмельным напиткам не пристрастны. Барин сильно лютует, житья не дает, поборами обобрал, вот и обнищали. Мы уж долго вдоволь не едим да хлеба не видим, хоть траву щипай.

      Лицо Басаргина исказилось в злобной ухмылке:

      – Найду барина вашего, шею намылю.

      Старик отвесил земной поклон:

      – Намыль, батюшка, намыль. Мы за тебя молиться будем.

      Дионисий, слыша диалог Басаргина с крестьянином, улыбнулся и спустился с возка.

      – Как зовут тебя? – спросил он у крестьянина.

      – Зорькой кличут, – в ответ всплеснул руками старик.

      – А по-христиански как?

      – Николай, – усмехнулся крестьянин, – а Зорька – то прозвище. Потому что встаю на заре, пастухом я был.

      – Ну, иди, Николай, благословлю тебя, – молвил Дионисий.

      Зорька подскочил к старцу и склонил