Зимний рыцарь. Сказки для барышень любого возраста. Нина Воробьева

запутанные истории без начала и конца. На Русалочьей неделе я болтала и хихикала с русалками. Леший поил меня травяным отваром и подсовывал медовые соты, а лешачиха умиленно смотрела на нас, присев рядом на пенек.

      Я принимала все как должное – и то, что птички клюют у меня с ладони хлебные крошки, и то, что белки делятся орехами, и то, что пугливая косуля безбоязненно тычется мокрым носом мне в лицо.

      Хищники не проявляли ко мне агрессии. Собирая как-то раз малину, я столкнулась с медведем, занимавшимся тем же самым, и не успела даже испугаться. Огромный зверь, который мог завалить меня одним ударом лапы, смущенно опустил голову и, пятясь, удрал. Волк, с которым я столкнулась поздней осенью, по-собачьи завилял хвостом и начал ластиться. Самое удивительное – то, что меня избегали комары и оводы.

      На мои вопросы Грый всегда говорил одно и то же: я люблю Лес, и он отвечает мне тем же.

      Дома, разумеется, в конце концов заметили отлучки младшей дочери. Мама не очень радовалась, но маленькие братья не давали ей времени как следует отругать меня. К тому же я всегда возвращалась из Леса с полными корзинами ягод или грибов. А как иначе, если мне помогали их собирать лесные жители? Маме пришлось смириться, тем более что отец не стал запрещать мне походы в лес. Правда, и не поощрял.

      Год шел за годом. Я все больше и больше времени проводила в Лесу и стала там своей. Я перевязывала лапы зверюшкам и доставала из них колючки, возвращала в гнезда выпавших птенцов, плела венки с русалками, играла в «шишки и камни» с лешим, а с лешачихой обсуждала узоры на праздничных рубахах. Мне все меньше и меньше хотелось возвращаться домой по вечерам, а зимой на меня накатывала сонливость и тоска.

      Войдя в девичий возраст, я стала иногда ночевать в Лесу. Маме это сильно не нравилось, но у меня всегда находились оправдания. Например, то, что некоторые травы нужно собирать только на рассвете, пока они не покрылись росой, а в самые короткие ночи возвращаться домой нет никакого смысла. Но я никому не рассказывала настоящую причину своих ночевок вне дома.

      Лес становился совсем другим – таинственным, непостижимым, но все таким же притягательным. Пение дневных птиц сменялось криками козодоев и уханьем сов, выбирались наружу ночные хищники, вылезали из темных местечек не терпящие солнечного света лесные духи.

      Быстролетная летняя ночь принимала меня в свои объятия. Загорались на высоком небе яркие звезды, весело подмигивающие тем, кто их видит. Выползала из-за крон деревьев серебряная луна, и в ее призрачном свете привычные, хорошо знакомые мне пейзажи становились похожи на волшебную сказку.

      Шелест листвы, шорох травы, журчание воды, свирели цикад сливались вместе и превращались в мягкий мужской голос, шепчущий мне нечто невыразимо желанное. Невидимые пальцы ласково касались лба, щек, перебирали длинные пряди волос. В груди зарождалось незнакомое, но приятное томление. Я каждый раз, не в силах сдержаться.