Бывшие. Боль и любовь. Дана Стар

бритый под ноль затылок и поджарое телосложение. Он был сильным и заряженным. Типом, вызывающим лично у меня, настороженность и желание как можно быстрей пройти мимо.

      – Идет на поправку. С абсолютной уверенностью говорю, жизнь Ильи Сергеевича вне опасности!

      Здоровяк хлопнул Степановича по плечу, затем незаметно протянул пухлый конверт.

      – За старания.

      Я юркнула обратно за угол, развернулась и поспешила дальше по своим делам.

      Нужно помнить о словах Степановича – не стоит совать нос туда, куда не следует. Я должна выполнять свою работу, всё остальное меня не касается. Мне нужны деньги, чтобы оплачивать комнату в общежитии и на что-то жить. Наконец я съехала от тётки Лизы и стала обеспечивать себя сама.

      А сейчас я направлялась к Вяземскому, чтобы сделать ему перевязку.

      Боже, мне опять придётся увидеть мускулистого красавца!

      Это какое-то испытание для бедной, незамужней, молоденькой медсестры…

      «Хоть бери и делай с ним всё что хочешь. Он сейчас беспомощен, как новорожденный котёнок».

      С радостью бы выкрикнула моя тёмная сторона, но я девочка скромная.

      И вообще, я давала клятву, что между пациентом и врачом не может быть ничего личного.

      Берусь за дверную ручку, чуть медлю. Сейчас я снова увижу его… И хотя прошло уже четыре дня с момента нашей первой встречи, моё тело, моя душа продолжает слишком неравнодушно реагировать на Вяземского.

      Он пациент… Всего лишь пациент! Я должна относиться к нему как к работе, профессионал я, в конце концов, или как?

      Да я уже стольких мужиков голых перевидала на практике, была уверенна, у меня выработался иммунитет.

      Вот именно, Варя, так что вперёд! С песней, к успеху!

      Подбодрив себя, дергаю дверь, вхожу. И…

      Все мысли из головы испаряются, когда глаза видят мужское полуобнажённое тело, раскинувшееся на больничной кровати.

      Сглатываю.

      Но он – это другое…

      Он каким-то образом стащил с себя одеяло, откинув в сторону. Может уже приходил в себя, пока меня не было, а может рефлекторно во сне это сделал. В любом случае, хороший знак. Вяземский идёт на поправку.

      А сейчас он спит. Лежит неподвижно в расслабленной позе с закрытыми глазами и чуть распахнутыми губами.

      Подхожу ближе, глядя на его лицо.

      Оно у него твёрдое, волевое, я бы даже сказала грозное, и нет там ничего тёплого, но почему оно притягивает? Завораживает. С первого взгляда. Заставляет сердечко в груди дрогнуть, сладко сжаться.

      Тряхнула головой, заставила себя сосредоточиться на работе. Если буду витать в облаках, меня уволят.

      Первым делом, проверила капельницу, внесла в журнал показатели приборов и приступила к осмотру повязки.

      Прикасаться к моему вип-пациенту всегда очень волнительно… Вот от этих чувств уже никуда не деться.

      Моё лицо всегда заливается краской и жаром, когда я отодвигаю в сторону одеяло, оголяя совершенный торс, и робко касаюсь ладошкой смуглой кожи, под которой бугрятся канаты мышц.

      Натренированный.