Тот, кто не отбрасывает тени. Росс МакКензи

ударить ее по кисти, так что и заклинание и палочка вылетели из ее пальцев.

      Нависая над ней, беспомощно простертой на земле, он заметил какой-то слабый блеск, нагнулся и сорвал у нее с шеи тонкую цепочку. В руке у него оказалась деревянная подвеска в форме слезы с вырезанным на ней символом – таким простым, что весь кулон казался работой ребенка.

      Птица в полете.

      Джек-без-Тени с усмешкой воззрился на него, а потом сунул руку в один из множества карманов своего черного плаща. И вытащил горсть точно таких же подвесок, целых одиннадцать штук.

      – Твой завершает мою коллекцию, теперь я собрал их все, – сказал Джек, бросая двенадцатый деревянный кулон к остальным. А потом сомкнул вокруг них длинные пальцы и сунул горсть безделушек обратно в карман. – Хочу, чтобы ты знала, Дженни Винтер: твои дружки по большей части ломались быстро, их было довольно просто убедить делать то, что требовалось. Некоторые умоляли о пощаде, пытались торговаться, пачками выдавали имена и названия мест, пока в моем списке не осталось только твое имя.

      Дженни смотрела на него снизу вверх сквозь пелену мокрых рыжих волос. Изо рта у нее текла тонкая струйка крови, мешаясь с дождевой водой и со слезами, неудержимо лившимися из глаз.

      – Во всех старых легендах джинны предстают могущественными существами, – выговорила она. – Но ты не таков. Ты слаб. Ты сломлен, ты в отчаянии, и я испытываю к тебе жалость.

      Джек-без-Тени склонился над ней, и Дженни впервые заметила, что он не отбрасывает тени.

      – Мне плевать, что ты там испытываешь. Мне не плевать только на заклятие. И я собираюсь его отыскать и вернуть свою свободу.

      – Ты не ведаешь, что творишь! Если заклятие попадет в руки Хестер, это… это чудовищно изменит наш мир!

      – Дела вашего мира меня тоже не касаются. Когда я буду свободен, мне будет открыто множество других миров. В любом случае кому-кому, а тебе нет смысла волноваться о будущем.

      Он низко нагнулся над ней, будто хотел поцеловать в губы, и широко открыл рот, обнажая несколько рядов острых длинных зубов вокруг отверстия, открытого в абсолютную черноту, воняющую гниением. Дженни не могла больше пошевелиться, не могла дышать.

      – Ну что, Дженни Винтер, мне наконец удалось тебя испугать?

      Дженни не выдержала и закричала.

      Внизу, под улицами

      Ларабелль Фокс была в туннелях под городом, когда послышался подозрительный шум.

      Она едва расслышала – слишком громка была какофония ливня и бурлящей воды в канализации. Потоки дождя превращали дренажную систему в сеть бурных рек, так что во многие туннели было сейчас просто не попасть. Яростные воды неслись мимо ее ног, порой захлестывая ее вощеные непромокаемые ботинки, пенясь и шумя, неся с собой всякий уличный мусор, листья и ветки, нечистоты и трупы кошек и крыс.

      У Лары было отличное зрение. Она стрельнула глазами туда-сюда, исследуя поток, казавшийся оранжевым в золотистом свете светильника