Пустынный берег. Валерий Михайлов

даже не свой.

      Что же делать с ней неудержимою,

      я не знаю и знать не хочу.

      Чую тайну непостижимую,

      в несказанное небо лечу.

      «Волны о скалы бьются, скалы о волны бьются……»

      Волны о скалы бьются, скалы о волны бьются…

      Когда-нибудь друг о друга, конечно, они разобьются.

      Останутся только брызги, взлетевшие по-над битвой,

      Останется только радуга сияющей в небе молитвой.

      Останется только небо, куда навсегда улетела

      Душа моя вслед за родными, оставив пустое тело…

      На исходе…

1

      Как упрям твой характер взрывной,

      бедный ум твой, старея, слабеет…

      Ты прости отстранённость, родной,

      моё сердце уже не жалеет.

      Был зелёным лужок, да исчах,

      а на вздох отзывался цветынью…

      Но теперь там седой солончак,

      чуть поросший случайной полынью.

2

      На исходе мучительной жизни

      Попытался он вспомнить себя

      И своих, самых близких… родных… —

      И не смог… что-то чёрное в сером,

      Клочья мути, и боль отовсюду,

      Нескончаема и неизбежна,

      Безрассудна, тупа, неотступна,

      Изнутри и снаружи, кругом…

      – Где все наши? – он спрашивал слабо. —

      Наших много осталось? – и тихо,

      Будто и не ожидая ответа,

      Наугад: – А маманька жива?..

      «Мне донёсся однажды о т т у д а…»

      Мне донёсся однажды о т т у д а

      голос мамы моей… только слово…

      будто небо на миг разомкнулось,

      чтобы вновь я услышал её.

      Не во сне, наяву это было,

      словно оклик – и бездна сомкнулась

      беспробудной своей немотою,

      моё имя позволив сказать.

      Голос мамы моей, голос мамы…

      только имя моё прозвучало,

      лишь словечко одно… но по тону

      понял всё я тогда, понял всё…

      «Распоследняя капелька крови…»

      Распоследняя капелька крови

      ещё помнит, родная, тебя,

      по твоей непосильной любови

      благодарною скорбью скорбя.

      Распоследняя жилка упрямо

      ещё тянет в назначенный путь,

      выбирая не криво, а прямо,

      и не думает больше свернуть.

      Мир ловил…

1

      Не так уж чтобы очень мир ловил,

      но дурачок, он сам попался —

      и лишь себя немного удивил,

      а мир над ним – смеялся.

2

      Мир, как всегда и всех, его ловил,

      шут вроде бы попался:

      но мир-то вовсе не шутил,

      а дурачок над ним – смеялся.

      «Утро вечера ли мудренее…»

      Утро вечера ли мудренее,

      вечер утра ль страннее?

      Всё равно мне уже – всёравнее,

      отстранённей и не роднее…

      Воздух, что ли, синее

      в этих сумерках… иль осеннее

      на душе… пуще, глуше, темнее?

      И не зрю больше даже во сне я,

      как